12 
Дом расстриги стоял возле шоссе. В кювете росли забрызганные автомобилями жестяные лопухи, узкий выщербленный тротуар был желто-красным от нанесенной на него ливнем глины, а в палисаднике неожиданные, фантастические полыхали тюльпаны.
Дьякон вышел, оставив Игуменью в машине. Окна были фиолетовы и глухи. Он позвонил. Дом стоял немой и недвижный. За спиной Дьякона, как внезапное лезвие по наждаку, проносились автомобили. Он позвонил еще раз и еще. Не слышалось в ответ ни звука. Дьякон прошел в палисадник, приник к окну. В дальней, выходящей окном в огород комнате раскачивалась, стоя на месте, огромная женщина с красным лицом и в расстегнутой кофте. Глухо, тупо, как из-под воды, бил магнитофон, а сбоку, выглядывая из-за двери, лежала на полу голая рука с зажатым в ней стаканом. Внезапно сам расстрига прыгнул на середину комнаты и, уперевшись головой женщине в спину, а руками ниже спины, пошел кругом, притопывая, приседая и одновременно поворачивая ее. Сделав оборот, он выпрямился и что-то радостно, оглушительно закричал — было слышно и отсюда, с улицы. Голая рука за дверью вздрогнула, стакан вывалился из нее и покатился. Расстрига пнул его в сторону и, взметнув согнутые в локтях руки, торжествующе захохотал. Женщина сдернула с себя кофту, оставшись в тугой розовой комбинации. Груди, раздавленные комбинацией в лепешки, грозно нацелились на расстригу огромными шоколадными зрачками. Расстрига пошел на нее, вздрагивая животом и хохоча.
Дьякон вернулся в машину.
— На Трехпрудную, — сказал, не глядя на Игуменью.
И она ничего не спросила, лишь, закрывая мальчишку от сквозняка, искоса посмотрела на него.
Сыто хрюкнул двигатель, таксист молодецки рванул руль и перевел рукоятку передач. Крутанулись и окне деревья, яркий клочок неба, сверкающий тюльпанами палисадник расстриги.
Какого шиша они сразу не подумали о запасных вариантах? Дьякон посмотрел на Игуменью и, встретив ее взгляд, отвернулся.
Не слишком ли она заботится о свертке?
Дьякону вдруг подумалось, что, прожив вместе два года, они никогда не заговаривали о детях. Впрочем, странно было бы совместить их сожительство с детьми.
Игуменья раньше его примкнула к клану. Когда он появился в предбаннике, в прихожей, она была уже среди Братьев. Однажды после мессы он подстерег ее за часовней. Это было против обычаев — ведь он стоял ниже ее. Магистру страшно не понравилось, и он, решив, то этим как бы возвращает власть правил, вскоре привел Игуменью в его комнатку — так она сама пожелала.
Да, это было без месяца два года назад. Дьякон посмотрел на тощую шею таксиста. Вдоль дороги шагала поджарая сосновая роща, а впереди уже вполнеба вырастал гигантский алюминиевый щит с названием города.
Недавняя ведьма о острым ногтем внезапно вспомнилась ему. Он повернул кисть, неприметно ощупывая то место, где была вмятинка, знак, оставленный ею, и усмехнулся. Он уже успел разузнать о ней все, что необходимо: разведена, живет в районе Дачной площади, сейчас одна, сын в санатории.
Наплывал город: серо-голубая сонная геометрия на фоне блистающего — цепь ажурных облаков — неба. Фиолетовая туча сбоку уже надвинулась на южные предместья, пуская оранжевые тонкие рокочущие стрелы.
Через перекресток, двигаясь к центру города, шли демонстранты: белые рубашки с закатанными рукавами, майки, джинсы, кроссовки. Белый щит с багряными косыми буквами: «Начальник, осторожно: справа — пропасть!» Дьякон, полуприкрыв глаза, медленно проследил за ними. Эти шестерки опять протестуют. Против чего? Справа пропасть, слева утес, впереди ворота в живодерню. Завтра они успокоятся, разойдутся по своим загончикам, и их будут доить втрое усерднее.
Как далеко все это осталось! Уже скоро три года, как Дьякон не знает ни правых, ни левых, ни газет, ни выборов, ни всех этих анекдотических прав и обязанностей гражданина. Гражданина, которому дозволено есть, пить, поглощать «культурные мероприятия» и периодически выбирать начальника, который уже давно выбран кем надо. Нет, едва Дьякон ногу за цеховые ворота — мир перевертывается, он, Дьякон, хочет уже в созвездие Всеобщей Воли и Будущих Снов.
Таксист повернул налево и вдруг нажал на тормоз. Заунывно вздохнуло, машина качнулась, останавливаясь. Впереди, заполняя улицу, надвигалась плотная масса людей в черных рубашках и белых галстуках. Это были бойцы Эскадрона Стабильности — партии биржевиков и коммерсантов. На узкой улочке не развернуться. Водитель всадил передачу заднего хода. Громилы Эскадрона, выходя на дело, конфисковывали все подряд, автомобили в первую очередь. Около десятка человек с ножами в руках уже неслись к машине. Такси, воя, полетело обратно к перекрестку, но двое ухватились за капот. Из-за их спины хлопнул пистолетный выстрел. Дьякон сунул руку в карман куртки. У него, как всегда, была с собой граната. Но воспользоваться ею сейчас было бы самоубийством.
12 
