22 
Не отдавая себе в том отчета, она принялась тихо плакать; о чем или о ком – сказать не могла, так все перепуталось в голове. Одно она знала точно: какие бы у нее ни были отношения с Энтони… до сих пор не подобрала им названия… с ними должно быть покончено.
Покончено! Так они по-настоящему никогда и не начинались, разве что в ее наивной головке. Руфус прав: в области чувств она совершенно неопытна и впечатлительна…
– Я же сказал вам, что он не стоит того!
Энни резко взглянула на человека, о котором только что думала. В белоснежной рубашке и черном смокинге Руфус казался более высоким. Выражение лица, когда он уверенной поступью вошел в библиотеку и захлопнул за собой дверь, было таким мрачным, что Энни отшатнулась.
– Он не стоит ваших слез, – зло произнес Руфус. Он пересек комнату твердыми, решительными шагами и слегка встряхнул Энни. – Прекратите реветь, Бога ради! – жестко сказал он, и на его лице появилось выражение ярости.
Раздражение Руфуса заставило ее осознать, насколько она глупа, и от этого девушка зарыдала еще сильнее.
– Энни! – Руфус снова встряхнул ее. – Боже мой!
Чем больше она плакала, тем сильнее в нем росло раздражение.
Она прилагала все усилия, чтобы прекратить рыдания, однако то обстоятельство, что Руфус явился свидетелем ее унижения, казалось, лишь усугубляло положение. Что он подумает о ней, когда она показала себя такой идиоткой из-за какого-то ловеласа? Пожалуй, решит уволить ее по той или другой причине: она доказала, что от нее одни только неприятности!
– Джессика говорила вам, что следует упоминать имя Божье только в молитве, – напомнила Энни, глотая слезы.
Казалось, ее слова нисколько не подействовали па Руфуса: его неудовольствие лишь нарастало.
– К черту то, что говорит Джессика, – проворчал он. – И к черту то, что скажет Энтони! – Когда он заглянул ей в глаза, то по-прежнему держал ее руки в своих. – О, к чертям все, – пробормотал он, склонив голову и впившись ртом в ее губы.
Яростно. Собственнически.
Ошеломление Энни было настолько велико, что она даже не попыталась освободиться от его крепких объятий, пока его губы продолжали срывать поцелуи с ее уст. Она целовалась и прежде… совсем недавно… но не так.
А затем, казалось, гнев покинул Руфуса: его руки больше не стискивали ее стальным обручем, а нежно прижимали к телу. Прикосновения его губ заставляли ее пульс беспорядочно биться, когда она медленно отвечала на его ласки: ее руки неторопливо двигались по его плечам, а сама она, чтобы продлить поцелуй, встала на цыпочки.
Руфус принял этот призыв: он слился с ее губами, отчего по телу девушки пробегали жаркие волны.
Энни вся дрожала, полная желания; ей не хотелось, чтобы это удовольствие закончилось…
Но неожиданно Руфус оттолкнул ее от себя, и глаза его снова потемнели.
– Ты не влюблена в Энтони, – холодно сказал он. – Ты никого не любишь. Будь ты влюблена, ты бы меня так не целовала. В общем, прекрати свои рыдания и возвращайся к тому занятию, за которое тебе платят, – присматривай за Джессикой! – Резко повернувшись на каблуках, он, хлопнув дверью, вышел из библиотеки.
Энни смотрела ему вслед удивленными глазами. Ее растерянность… и отчаяние… были полными и совершенными.
ГЛАВА ПЯТАЯ
– Что происходит между тобой и Руфусом?
Энни только что спустилась по лестнице из детской с остатками завтрака на подносе. После последнего короткого разговора они с Энтони не виделись. Фактически сегодня она еще не встречалась ни с кем из членов семейства Даймондов, за исключением Джессики. Кроме того, Энни не знала, с каким лицом появится перед Руфусом после того, что произошло между ними прошлым вечером.
Она испуганно взглянула на Энтони… конечно, ему неизвестно, что Руфус поцеловал ее. И что важнее: она ответила поцелуем на поцелуй.
– О чем ты? – настороженно спросила она, выставив перед собой поднос: слишком уж зло смотрел на нее Энтони.
– Опусти этот проклятый поднос, – раздраженно приказал он и, не дожидаясь, когда она сделает это сама, вырвал его из ее рук и бесцеремонно брякнул на стол, что стоял посреди огромного коридора. Одна из чашек перевернулась, хотя, по счастью, ничего не разбилось. Казалось, Энтони, сердито обернувшегося к ней, это нисколько и не беспокоило. – Руфус минуту назад сообщил мне, что ты отправляешься в Лондон на несколько дней, – прокурорским тоном сказал он ей.
22 
