Особенно,... 
128 
Норт с отвращением отвернулся, и Берджес вместе с Макливеном отправились домой.
– Странно, что он так вдруг окочурился, – сказал комендант.
– Может, у него была какая-то скрытая болезнь, – предположил врач.
– Например, болезнь сердца, – подсказал Берджес.
– Я сделаю вскрытие и посмотрю.
– Зайдите ко мне, Макливен, и пропустите стаканчик. Я что-то скверно себя чувствую, – проговорил Берджес. И они направились к дому, провожаемые почтительными поклонами. Мистер Норт, мучимый совестью и воспоминанием о том, что считал последствием своего легкомыслия, медленно и с опущенной головой, словно готовясь выполнить тяжелую задачу, пошел навестить оставшегося в живых арестанта, он нашел его стоящим на коленях в глубокой задумчивости.
– Руфус Доуз!
Услышав тихий голос, Руфус поднял глаза, но, узнав посетителя, досадливо махнул рукой.
– Не говорите со мной, – сказал он и добавил проклятие, от которого у Норта пошли мурашки по коже. – Я же сказал вам, что я о вас думаю – вы ханжа, который спокойно смотрит, как рубят на куски человека, а потом лопочет благочестивые назидания.
Норт стоял посреди камеры, опустив руки и понурив голову.
– Вы правы, – ответил он тихо. – Я должен вам казаться лицемером. Разве я служитель Христа? Скорее – неразумная скотина! Я пришел не для того, чтобы лопотать назидания. Я пришел просить у вас прощения. Я мог спасти вас от наказания, спасти этого бедного мальчика от смерти. Видит бог, я хотел спасти его! Но во мне есть порок. Я пьяница, я поддался искушению и опоздал. Я пришел к вам, как грешник к грешнику, и прошу вас простить меня. – И Норт внезапно опустился на колени рядом с арестантом, взял его окровавленные руки в свои и воскликнул: —Прости меня, брат мой!
Руфус Доуз, онемевший от изумления, устремил сердитый взгляд на человека, склонившегося к его ногам, и луч божественной жалости проник в его сумрачную душу. Он увидел перед собой человека более несчастного, чем он сам, и в его ожесточенном сердце зародилось сочувствие к этому заблудшему брату.
– Значит, в этом аду все-таки есть хоть один человек, – сказал он, и два несчастных существа обменялись рукопожатием. Норт встал и, отвернувшись, быстро вышел из камеры. Руфус Доуз посмотрел на свою руку, которую пожал его странный посетитель, – на ней что-то блеснуло. Это была слеза. И эта слеза сломила его; когда конвойные вошли, чтобы увести непокорного арестанта, он стоял в углу на коленях и рыдал, как ребенок.
Глава 45
МИСТЕР НОРТ БЬЕТСЯ ГОЛОВОЙ О СТЕНУ
На следующее утро преподобный мистер Норт отплыл на шхуне в Хобарт-Таун. События предыдущего дня привели к полному разрыву отношений между капелланом и комендантом. Берджес знал, что Норт намерен сообщить губернатору о смерти Керкленда, и догадывался, что он не преминет рассказать о ней таким людям, которые с готовностью будут распространять эту новость по городу.
«Неладно получилось с мальчишкой, – признавался он самому себе. – Если бы он не умер, никому до него и дела не было бы!»
Это была печальная истина. Норт, со своей стороны, утешался надеждой, что смерть арестанта под плетями вызовет негодование и повлечет за собой расследование.
«Правда должна выплыть наружу, если они только начнут расследование», – думал он.
Простодушный, доверчивый Норт! Четыре года он был правительственным капелланом и все еще не знал, какими методами пользуются власти, «расследуя» такого рода дела. Искалеченное тело Керкленда съедят черви, прежде чем высохнут чернила на последнем протоколе этого расследования.
Однако мучимый досадой Берджес все же решил опередить священника. Он пошлет рапорт о несчастном случае с тем же кораблем, который увезет его врага, и его версия первой дойдет до ушей губернатора.
Проходя вечером того дня, когда состоялась порка, мимо деревянного барака, где лежало тело Керкленда, Микин увидел Троука, несущего полные ведра с водой какого-то подозрительно темного цвета, и услышал плеск воды, доносившийся из барака.
– Что там такое? – спросил он.
– Доктор вскрывал арестанта, которого сегодня утром пороли, сэр, – сказал Троук, – и мы здесь прибираем.
Микину стало не по себе, и он пошел дальше. Он уже слышал, что злополучный Керкленд страдал, сам того не ведая, болезнью сердца и, к несчастью, умер, не получив до конца положенного ему наказания. Обязанностью священника была забота о душе Керкленда, и ему не было никакого дела до его неприглядной, истерзанной плоти, а потому он отправился прогуляться на пирс, чтобы избавиться от подступившей к горлу тошноты. На пирсе он увидел Норта, беседующего с католическим капелланом отцом Флаэрти. Микин был приучен смотреть на католиков с тем же чувством, с каким пастух смотрит на волков, поэтому он прошел мимо, поклонившись издалека. Они говорили, по-видимому, о произошедшем утром событии, так как он услышал, как отец Флаэрти сказал, пожимая пухлыми плечами:
128 
