94 
Но тогда они не занялись бы любовью.
Она обогнула фонтан, подумав о распростертой на камне кричащей невесте дракона. А что, если она кричала не от страха, а оттого, что пришла в ужас, почувствовав, что сама хочет, чтобы дракон овладел ею?
Цепь, которой была прикована невеста, все еше валялась на дне бассейна. Может быть, на самом деле вовсе не цепь удерживала на месте невесту? А что, если она, дрожа от страха, но по доброй воле пришла, чтобы отдаться дракону?
Она оперлась о каменный бортик бассейна, чувствуя, что дрожит, потому что платье и волосы все еще были влажными. Что еще ей следовало бы сделать по-другому?
Надо было более искусно притвориться, что у нее есть опыт.
Нет, нет, надо было сказать ему чистую правду.
Но тогда они не занялись бы любовью.
И уж конечно, ей не следовало показывать, что она сердится. Хотя почему бы и нет? Почему бы ей не возмутиться тем, что он считает ее нечестной? Значит, все эти годы он считал ее человеком, способным устроить какую-нибудь неприятность просто назло?
Но если бы она придержала язычок, то они, возможно, сейчас бы снова занимались любовью.
Оттолкнувшись от бортика, она выпрямилась и глубоко вздохнула. Жизнь продолжается. Несмотря на упущенные возможности и разбитые сердца, жизнь продолжается и надо жить.
Она постаралась утешиться мыслью о том, что заработала половину золота. Она не знала, сколько составляет эта половина, но была уверена, что это даст возможность Дэвиду и «Драконовой шайке» месяц-другой «отлежаться на дне».
Мысль об этом давала удовлетворение, но щемящая боль в глубине души осталась.
* * *
На следующее утро Сьюзен, как обычно, разбудила Эллен, которая принесла поднос с завтраком: чай, горячая булочка, сливочное масло и джем.
Жизнь шла своим чередом. Все следовало заведенному порядку, если не считать того, что у Сьюзен напрочь отсутствовал аппетит. Она почти не сомкнула глаз ночью, однако заставила себя улыбнуться служанке и поблагодарить.
— Вчера вечером произошло что-нибудь ужасное, мэм? — спросила служанка.
— О чем ты? — Сьюзен замерла, подумав, что слуги что-то знают, что-то слышали…
— Граф сказал, что дело неотложное, и вид у него был какой-то дикий!
Сьюзен чуть не рассмеялась.
— Нет, нет, не о чем беспокоиться. Это было пустяковое дело.
— Рада это слышать, мэм, — сказала Эллен. — Он такой приятный человек, ведь правда? Всем нам будет здесь хорошо с таким графом.
Сьюзен налила себе чаю. Жизнь продолжается.
«Приятный человек».
Да, так оно и есть.
Если отбросить его тайные печали, глубоко скрытую боль и приступы гнева, это был все тот же Кон — счастье ее юности. Наверное, таким он бывает с леди Анной. Таким, наверное, бывает в Сомерфорд-Корте.
Это утешало ее отчасти. Она думала, что ей легче будет перенести свою утрату, если она будет знать, что где-то в этом мире Кону хорошо живется.
Она встала, умылась, оделась, как обычно, но тут же вспомнила, как Кон снимал с нее эту одежду. И погрузилась в воспоминания, которыми будет дорожить еще долгие годы.
Ей казалось, что события прошлой ночи должны были оставить на ней какие-то пометы, однако, самым тщательным образом обследовав свое отражение в зеркале, она не обнаружила никаких изменений. Вчера кожа у нее покраснела, а губы припухли. Теперь же не осталось и этих следов.
Так же, как это было одиннадцать лет тому назад.
Тогда она возвратилась домой уверенная, что все увидят, что она сделала, потому что она изменилась. Ничего подобного. Кон, его отец и брат уехали через три дня, а после этого тетушка Мириам раза два заметила, что Сьюзен, кажется, скучает по Кону. Возможно, в ее словах слышалось даже сочувствие юношеской любви, которая так внезапно закончилась. Но не более того.
Сегодня тоже никто ничего не заметит.
Вздохнув, она отправилась привести в действие отлаженный механизм домашнего хозяйства.
Она просматривала выстиранное белье, которое принесли из деревни, когда вбежала Амелия. Глаза у нее поблескивали, на губах сияла улыбка.
— Привет! А где Дракон?
— Его нет, — сказала Сьюзен, выпроваживая служанок со стопками сложенных простыней и наволочек. — Что ты здесь делаешь?
Сьюзен говорила строгим голосом, но улыбалась. Глядя на Амелию невозможно было удержаться от улыбки, в ее присутствии даже в комнате становилось светлее.
— У меня есть причина, — заявила кузина, — но я тебе ничего не скажу, если не расскажешь что-нибудь захватывающее о графе.
94 
