Особенно,... 
8 
— Я ищу капитана Роуза. Ты его знаешь?
Голос джентльмена.
— Капитана Роуза, сэр? — медленно произнес грум. — Все в округе знают капитана Роуза.
— Он здесь?
— Здесь, сэр? Нет, сэр, насколько я вижу.
Торн ухмыльнулся — похоже, все будет хорошо.
— Я хочу сказать — поблизости, — сердито прорычал сыщик.
Несомненно, это был опасный и, вероятно, готовый на все человек, и Торн пожалел, что при нем нет одного из тех больших пистолетов, которые остались в седельных сумках.
— Совершенно верно, сэр, он останавливается в «Компасе», — сказал грум. — Всегда. Но сейчас он, по-видимому, на своей шхуне, сэр.
— Что за шхуна?
— «Черный лебедь», сэр. Стоит на якоре скорее всего.
— Значит, ты не видел его здесь сегодня ночью?
Торн замер, ожидая, проглотит ли преследователь откровенную ложь.
— Нет, сэр, не видел.
Несомненно, грум заслужил гинеи за свою ложь, и он ее получит.
— Чья это лошадь? — спросил сыщик.
— ПолковникаТраскотта, сэр, — секунду помедлив, ответил грум, — хотя не понимаю, какое отношение это имеет к вам.
— Пойди и разузнай о Роузе, — снова заговорил преследователь, очевидно, обращаясь к своему напарнику. — И об этом Траскотте. Странно, что лошадь держат наготове.
Проклятие, он почуял обман.
Достав кинжал, Торн рискнул дотронуться до девушки. Она вздрогнула, но не издала ни звука, а, широко раскрыв глаза от страха, повернула к нему голову. Он поднял кинжал, чтобы она его увидела, и вложил рукоятку ей в руку. Один Бог знает, сумеет ли она им воспользоваться, но все же это хоть что-то.
Торн вытащил свой карманный пистолет, но курок взводить не стал, так как щелчок могли услышать. Он слишком поздно понял, что им следовало уйти в глубь конюшни, где была хоть какая-то возможность спрятаться. Потом он осознал, что снаружи остался только один сыщик, и подумал, что, вероятно, можно выбраться и убить его.
А затем преследователь — тот, что в плаще, — вошел в конюшню.
Он посмотрел сначала вперед, а не в сторону, и этим дал Торну секунду на подготовку. Когда их взгляды встретились, пистолет Торна уже был направлен преследователю в голову. Ему было около сорока лет, он имел крепкое телосложение. Фонарь, раскачивавшийся у двери, давал достаточно света, чтобы рассмотреть жесткую линию его рта и тяжелый подбородок.
— На пол, — скомандовал Торн, не отводя пистолет. — Лицом вниз.
Помешкав несколько мгновений, преследователь повиновался.
И что теперь?
— Руки за спину, — неожиданно приказала Персефона, схватив висевший в стойле кожаный ремень.
— Ничего не выйдет, — прорычал преследователь, но затем закашлялся — очевидно, от попавшей в горло соломы.
— Делайте, что сказано, или я всажу в вас этот нож.
Торн поверил ей, и преследователь, по-видимому, тоже, потому что скрестил руки в запястьях и позволил их связать. Узел не очень походил на настоящий, но короткое время мог продержаться.
— Кокси? — Гнусавый протяжный оклик означал, что вернулся второй сыщик. — Куда пошел мой друг?
— Не заметил, сэр, — ответил грум. — Я занят.
— Я здесь! — заорал связанный. — Но осторожно!
— Вам следовало бы послушаться. — Торн постарался не рассмеяться от нелепости происходящего, потому что второй, войдя, тоже наткнулся на его пистолет. Второй был моложе первого и показался довольно красивым, но в этот момент его лицо перекосилось от злости. — Присоединяйтесь к своему другу. — Издав такое же рычание, как и его приятель, молодой подчинился. — Связывать — ваша обязанность, дорогая, — небрежно бросил капитан Роуз.
— Почему бы вам не дать мне пистолет? — с непроницаемым видом предложила Персефона. — Не сомневаюсь, морской капитан может связать их гораздо надежнее.
— Вполне справедливо.
Торн осторожно вложил ей в руку заряженный пистолет.
Потом нашел кусок тонкой веревки и присел, чтобы обезопасить злодея номер два, и заново туго связал Кокси, надеясь, что Персефона оценит его искусство вязать узлы.
Наконец Торн поднялся и повернулся, ожидая от нее одобрения, но Персефона исчезла.
Ее схватил третий злодей?
А затем Торн услышал стук копыт.
Выбежав наружу, он увидел только хвост собственной лошади, быстро скрывавшейся в улочке, и витиевато, пространно выругался.
— Какого черта ты позволил ей взять мою лошадь? — набросился он на грума.
8 
