Глава 18

Лина чувствовала себя как сытый котенок. Ее тело пребывало в прекрасном состоянии между полной расслабленностью и пресыщением. Массаж изгнал из мышц малейшие следы напряжения. Кожа стала такой невероятно гладкой, что Лина, растянувшись в кресле и отщипывая зернышки граната, рассеянно поглаживала собственное тело, казалось гудевшее от наслаждения.

— Юность, красота, могущество богини — всем этим обладает Персефона, — сказала Лина вслух и тут же виновато огляделась по сторонам.

Нет, она была совершенно одна. Как и просила.

После душа и великолепного массажа с маслом Эвридика одела ее в мерцающую ночную сорочку, расшитую нарциссами, и Лина устроилась в огромном кресле. Когда маленькая девушка спросила, нужно ли ее богине что-нибудь еще, Лина сонно ответила, что ей хочется только одного: полежать немного вот тут, в кресле, выпить амброзии и съесть гранат. А потом она ляжет спать.

Эвридика повелительно хлопнула в ладоши, как строгая классная дама, отдающая приказ школьницам, и сообщила, что Персефона желает остаться в одиночестве, — и все служанки поспешно убежали с балкона. А потом, к удивлению Лины, и сама Эвридика последовала за ними и ушла из покоев, сказав, что ей необходимо встретиться с Яписом и еще поработать над планом дворца, но она обещает: завтра утром она предъявит на суд богини законченный план.

Опять Япис и Эвридика... Лина поймала прядь волос и намотала на палец. Если она не ошибается, даймон проявляет к Эвридике отнюдь не дружеский интерес. Может быть, ей следует поговорить об этом с Гадесом?

Гадес... одна только мысль о темном боге вызвала в Лине трепет, пробежавший по телу под самой кожей. Она налила себе еще бокал амброзии. Что это с ним такое случилось? Почему он так внезапно исчез? Он ведь совершенно откровенно сказал, что она ему нравится, потом поцеловал ее... Поцеловал, черт побери! Да он прижал ее к стене и просто набросился на нее как сумасшедший! От воспоминания о его страсти Лина задрожала. Гадес был воплощением тьмы и опасности — он был живым, реальным Бэтменом. Лина облизнула губы и могла бы поклясться, что до сих пор ощущает вкус поцелуя... или это была всего лишь амброзия? Но и то и другое восхищало.

Лина закрыла глаза, позволив своим пальцам скользнуть по шее, потом ниже, к напрягшимся соскам. И негромко застонала. Merda! Тело Персефоны было таким молодым, таким отзывчивым, таким...

Глаза Лины распахнулись.

— И еще оно такое зрелое... — разочарованно произнесла она. — А может быть, дело во мне, а не в ней.

Или это результат соединения... Ну да, попробуй слить воедино женщину сорока трех лет, у которой секса не было уже... — она замолчала, подсчитывая, — уже почти три года, и юное тело едва созревшей богини, а потом все это подвергается искушению со стороны красавца Бэтмена! Ух! Пора выбраться из этого кресла и выбросить все из головы.

Она встала слишком стремительно и почувствовала, что колени у нее слабоваты, а мысли путаются. Определенно амброзия ударила ей в голову... а заодно и в другие чувствительные точки. Она огорченно скривила губы, и на ее щеках вспыхнул очаровательный румянец смущения. Ну и дела, она явно перебрала. Что ж, принять душ ей удалось, вот только он не помог. Лина вздохнула и провела пальцем по гладкому мрамору перил балкона, думая об идее Эвридики. Да, купание было просто божественным. Но оно не развеяло ее фантазий о Гадесе. А если точнее, душ подействовал совсем не так, как хотелось. Ее тело мыли и массировали, баловали и нежили. Она ощущала себя прекрасной наложницей, которую готовят, чтобы отвести в спальню султана.

Ну и где, черт побери, этот султан? Чертов султан. Да, каламбур получился так себе.

  78