25 
– А у него может быть героическое имя?
– Только если не Глориозо. Как насчет Тристана? – предложила она.
– Сент-Рейвен убьет нас обоих.
Они остановились и подождали, пока подметальщик уберет лошадиный навоз, прежде чем переходить улицу.
– Так зовут герцога Сент-Рейвена? – поинтересовалась Мара.
Дэр бросил парню монетку.
– Да.
– Откуда ты знаешь?
– Я знал его мальчиком. Какие еще имена тебе нравятся?
– Дариус, – поддразнила она.
– Тогда я убью тебя.
– Писать романы намного сложнее, чем кажется на первые взгляд, – пожаловалась Мара. – Нам нужно благородное имя, Даже королевское.
– Этельред.
– Как Этельред Несправедливый? Нет!
– Халфканут, – предположил он, называя еще одного древнего короля.
– Никакой халвы, сэр.
– Ну и замечательно. Значит, твоего героя будут звать Канут. Канут Или-не-Канут, пропавший граф Долит. Они же всегда потерянные наследники чего-то, не так ли?
Мара смеялась так, что ей было трудно говорить.
– Ты просто невозможен!
– Я бросаю тебе вызов.
– Какой?
– Написать роман, используя эти имена.
– Если я это сделаю, то, что я получу?
– Я тоже напишу роман.
– Ямбическим пентаметром?
Он подмигнул:
– Только он будет очень коротким. – Они прошли несколько метров, и он продекламировал: – Канут – пропавший Долиш сын. Он свинопасом вырос, был босым.
– Но здесь только четыре ударных слога, а в ямбическом пентаметре должно быть пять.
– А там немой ударный слог, как немая «т» в слове «лестница». Подожди, подожди, я еще придумал: «Анну Уайтт он полюбил. И взвыл от отчаянья, пока совсем не выбился из сил…»
Она рассмеялась:
– У тебя совсем нет ритма. И тут нет ни намека на пленное тело, не говоря уже о замке. Будь посерьезнее.
Маре очень нравилась эта игра. Она была на седьмом небе от счастья.
– Хорошо, – смирился Дэр с притворным вздохом. – А кто будет злодеем? Тем, кто отравил бедную Анну и запер ее в подземелье?
– В свадебном платье, – предложила Мара.
– Обычно так и бывает. Так кто будет злодеем?
– Владелец замка, разумеется. Барон Бейн.
– Хорошо, – сказал он, бросая монетку еще одному подметальщику. – Варвар Бейн, барон Ужас.
– А это не слишком?
– Нет, хватит миндальничать. У него наверняка злые глаза и нарывы по всему телу.
– Никто не назовет ребенка Варваром, – сказала Мара. – Как насчет Каспара? Это настоящее имя, но в нем есть что-то варварское. Каспар Ужас возжелал прекрасную Анну Уайтт, невинную девушку, живущую в деревне. Она возлюбленная Канута Или-не-Канута – а вот это и впрямь смешно! – который мечтает вернуть себе свой титул.
– Который незаконно присвоил Каспар, его злой дядюшка.
– Который считает, что убил Канута в младенчестве…
– …но на самом деле его похитила честная кухарка…
– …по имени Этель Стремительная.
– Очень хорошо, – похвалил Дэр. – А Канута вырастила в лесу семья кроликов.
– Кроликов?
– Кроликов. Что и объясняет его робкий характер.
– Но в романе не может быть робкого героя, – запротестовала Мара.
– Он должен быть робким, иначе как он допустил всю эту тиранию?
– Он не знает правду.
– Он считает, что он и вправду кролик? – спросил Дэр, но уже без того энтузиазма.
– Он не знает, что он граф. А как он узнает об этом?
– Его найдет сивилла.
Но искра изобретательного веселья потухла, и они начали разговаривать о книгах, которые любили. К тому времени, когда они дошли до дома Эллы, говорила большей частью Мара и жалела, что не может забросать его вопросами.
«Ты все еще употребляешь наркотики? Как они влияют на тебя? Сколько ты принимаешь? Ты сможешь освободиться от зависимости? Что мне сделать, чтобы помочь тебе?»
Но когда лакей открыл дверь, она смогла лишь вежливо попрощаться.
Только дома Мара с ужасом поняла, что забыла организовать следующую встречу. Девушка поспешила в свою комнату, чтобы написать записку Дэру с благодарностью за посещение выставки моделей из пробки. Она добавила несколько слов о своем страстном желании увидеть лондонский Тауэр. Она и вправду хотела посетить это место, отмеченное столькими историческими событиями, но выбрала его и по другой причине: Тауэр был расположен далеко от Мейфэра, поэтому им придется проделать долгий путь туда и обратно. Несколько часов рядом с Дэром.
Она задумчиво пожевала кончик пера, обмакнула его в чернила и поставила подпись: «От известной новеллистки Адемары Сент-Брайд».
25 
