174 
Я уже говорил о методах, избранных террористами, которые постоянно наносят террористические удары по нашему мирному населению, рассчитывая на то, что мы начнем действовать так же против мирного народа в Чечне. Кстати, мне кажется, что на Ближнем Востоке израильтяне не могут проявить сдержанность и, нанося ответные удары, тем самым просто помогают террористам.
Я не хотел говорить этого перед камерами. Я очень аккуратно говорил о различных подходах. Знаете ли, у нас есть такой термин: двойные стандарты.
Сейчас я конкретизирую то, что имею в виду. У нас есть гражданин Зелимхан Яндарбиев, который сейчас проживает в Катаре. Он включен ООН в черный список международных террористов, и США голосовали за принятие этого решения. Мы знаем наверняка, что он поддерживает прямые связи и контакты с боевиками – выходцами с Северного Кавказа, которые сражаются в Афганистане, сражаются в том числе против американцев, против ваших солдат.
По неподтвержденным разведданным – но эту информацию нам подтвердили в других регионах – американские чиновники встречались с ним в Катаре как с представителем своего рода оппозиции в Чечне. И у нас есть примеры и сведения о том, что американские чиновники встречаются с людьми такого же сорта, с подонками (в переводе The Washington Post: bastard. – Прим. пер.). Я не думаю, что это совместимо с международными интересами США. Но не мое это дело – оценивать опасность для США.
Если кто-то думает – включая и упомянутую вами фигуру – что можно закрыть глаза на тот факт, что Яндарбиев руководит террористическими акциями против американцев в Афганистане, что можно закрыть глаза только потому, что он тем или иным образом противодействует России на Кавказе, ну что ж, тогда это выбор, который эти люди сделали. Я думаю, это неправильный выбор.
Относительно прав человека: это то, что чрезвычайно важно, но мы должны иметь единое понимание этих проблем. Если мы говорим о Чечне, вспомните, как, скажем, в середине девяностых в Чечне вырезали всех русских, славян, евреев и других, но никто не думает об их правах. Они были забыты. Не было проведено ни одной оценки событий, связанных с нападением на Дагестан. Мы говорим и говорим об этом, но наши партнеры молчат, они молчат, как будто в рот воды набрали. Это была прямая агрессия, но все молчали, как будто ничего не происходило.
Если мы говорим о правах человека по существу, мы всегда сможем найти что-то, что осложнит наши отношения. Вы знаете, мы с пониманием относимся к вашим парням, которые проводят свою нелегкую миссию в Ираке. Политические решение, которое, на наш взгляд, было ошибочным, это одно. И совсем другое – восстановить порядок на месте. Я знаю, что это такое, я знаю, как сложна их жизнь там. Попробуйте сами поносить амуницию в 50 градусов Цельсия, при этом каждую минуту существует опасность, что тебя убьют.
Вы уверены, что там все в порядке с правами человека? Или нам стоит покопать и улучшить наши межгосударственные отношения? Или возьмите Афганистан. Вы уверены, что во время боевых действий и даже сейчас там все в порядке с правами человека? Или мне стоит напомнить вам о трагических событиях, которые там происходили? И как мы должны определить статус тех, кого сейчас держат в Гуантанамо на кубинской базе? Кто они? Они защищены гуманитарными или международными законами?
Если мы попытаемся найти проблемы, которые осложнят межгосударственные отношения, естественно, мы найдем их. Мне хотелось бы подчеркнуть: жизнь значительно сложнее того, что приятно звучит и красиво смотрится на бумаге. Естественно, мы должны объединить усилия.
Мы не должны каким-либо образом под предлогом борьбы с терроризмом ухудшать ситуацию с правами человека. Мы должны наконец избавиться от менторского тона и привычки читать друг другу лекции. Мы должны стать партнерами, мы должны поддерживать друг друга и помогать друг другу. Это то, чего мы хотим. Мы готовы к этому и стремимся к достижению этого.
Пол Квинн-Джадж (Time): Сколько российских граждан находится в Гуантанамо? Кроме того, много чеченских чиновников жалуются на похищения людей в Чечне. Они утверждают, что похищения связаны с действиями российских служб безопасности. Каково ваше отношение к подобным заявлениям? Готовы ли вы предпринять соответствующие меры?
Владимир Путин:Их не много, но несколько все же есть. Мы получаем от США полную информацию, и в Гуантанамо ездили представители российских правоохранительных органов и даже принимали участие в допросах. Но это проблемы правового характера. И не случайно мне задают вопрос о том, кто они. Это не риторический вопрос, это вопрос правовой. Потому что ситуация может иметь такое продолжение, что нам будет нечего им инкриминировать, они окажутся невиновными, получается, их держали там ни за что. И не будет вынесено никакого обвинения. А они говорят: «Я сидел и молился Аллаху, но пришли американцы и захватили меня, и я оказался на Кубе. Я невиновен». Им не предъявили никаких обвинений. И поэтому у нас могут возникнуть проблемы правового характера о том, как привлечь их к ответственности.
174 
