109 
Макатиер заметил сидевшего у стены Торпа и спросил:
— Есть сведения от твоего информатора, Торп?
— Он в больнице, шеф.
— Почему я только теперь об этом узнаю? — возмутился Макатиер.
Бартон повернулся и растерянно уставился на Торпа. Тот объяснил:
— Я сам об этом услышал, когда приехал в участок. Мне позвонила его подружка. Несколько часов назад к ним в квартиру вломились трое…
— Он сильно пострадал?
— Похоже на то, если в больницу отвезли.
— Поезжай и поговори с ним сразу после совещания. Если он запомнил номера машин, немедленно сообщи.
Торп поднял брови:
— Это вряд ли, шеф.
Лоусон подумал, что Торп, по всей вероятности, прав, но все равно сказал:
— Сделай все, что можешь, Крис.
Макатиер оглядел участников совещания:
— Ну что ж, мы знаем цвет, марку и модель фургона. У нас есть удостоверение личности главного подозреваемого. Следующее: Келсолл должен Клару где-то прятать. Он осматривал дома в окрестностях Тарвина незадолго до самоубийства дочери, денег у него достаточно, чтобы заплатить за аренду. С завтрашнего дня все усилия направляем на работу с агентами по недвижимости. Фотографии мистера Келсолла вы получите вместе с новыми заданиями.
— Вот уж повезло, так повезло, — пробормотал Флетчер, забирая на выходе копию фотографии Брайана Келсолла.
Рейнер смерила его насмешливым взглядом:
— Знаешь, чем больше я работаю, тем больше мне везет. Ничего не валится просто так с неба, Флетчер. Мне пришлось потрудиться. А если учесть, что мы не знаем, где находится подозреваемый и жива ли Клара, рано почивать на лаврах.
— Я собираюсь проведать Мартина. Кто со мной?
Лоусон ликовал. Поскольку Мартин теперь исключается из круга подозреваемых, шансы Клары на выживание заметно повышались.
Бартон взял со стола блокнот и сунул в карман пиджака. Касаветтес все же упрятал человека в больницу! До недавнего времени Фил считал, что достаточно привык к зрелищу насилия: он уже давно работал в полиции, не раз бывал в опасных ситуациях и достойно выходил из них, но теперь под угрозой были его жена и сын, и он не догадывался, как действовать, был испуган больше, чем когда-либо в жизни. Если Фрэн узнает, сможет ли она когда-нибудь простить его, понять, что он так поступил, чтобы защитить ее и Тимми?
— Знаете что? — продолжал Лоусон, обрадованный последними новостями. — Мне кажется, у Мартина клаустрофобия. Я с удовольствием отправлю этого больного ублюдка назад, в камеру. — Он усмехнулся. — Почем знать, может, я тоже садист?
Бартон посмотрел на часы:
— Мне еще надо позвонить кое-куда, босс.
Лоусон пожал плечами:
— Поступай как знаешь. Встретимся позже.
Алекс Мартин мгновенно ощутил изменение в распределении сил.
Лоусон казался спокойным, даже довольным, это раздражало Мартина. Он нервно облизывал губы. Довольно долго инспектор молчал, скрестив руки и прислонясь к дверному косяку. Его расслабленная поза смущала Алекса.
— Что вас так заинтересовало?
Мартин знал, что, нарушая тишину первым, он ставит Лоусона в выигрышное положение, но больше не мог видеть инспектора, уставившегося на него с невыносимо самодовольным выражением на лице.
— Рассматриваю человека, который через минуту-другую отправится в тесную камеру.
— Нет!
Лоусон улыбнулся, в уголках глаз появились едва заметные морщинки.
— Уведите его, — приказал он.
— В таком случае я отказываюсь говорить с вами! — вскрикнул Мартин.
— Я буду только рад.
— Я серьезно!
Инспектор, продолжая улыбаться, оттолкнулся от дверного косяка:
— Я тоже. Мы больше не нуждаемся в твоей помощи. У нас и без того достаточно доказательств твоей вины: показания мисс Хаттон, видеопленки. Тебе больше не придется произнести ни единого слова. Никогда.
Глава сорок вторая
Невозможно определить в непроницаемой темноте и тишине, сколько прошло времени. Работать долго Клара не могла: минуту-другую скребла обломанной шпилькой песчаник вокруг петли — и без сил падала на матрац. Ее воспаленные пальцы распухли, влажность, которую она ощущала на ладонях, могла быть и потом, и кровью. Ей казалось, что прошла ночь, но можно ли быть в этом уверенной в наполненной ужасом пустоте?
Время исказилось, тянулось как тонкая шелковая нить, бесконечная и потрясающе непрочная. Клара сидела, дрожа, на матраце, закутавшись в полы мантии, время от времени глотая остывший суп из термоса, чтобы окончательно не замерзнуть.
109 
