40 
— Очень я затосковал, мой повелитель, ожидая скандала из-за слепого дождя! Затаился и горькую думку думал о пропащей своей жизни. Но, вижу, никому нет дела до старика Малая! Дозволь сыграть что-нибудь для души на этой лестнице-ксилофоне!
Никто не возражал, и красный джинн, как спятивший кролик, запрыгал по ступенькам. Судя по всему, он долго уже сидел неподалёку в кустах, не решаясь подойти. И наконец не вытерпел — так хотелось поиграть на стремянке!
Из-под его копыт изливалась какая-то загадочная, непривычная слуху музыка. Хотелось назвать её океанической. От неё клонило в сон. Веки сами закрывались.
Диван-биби, наскитавшись, напрыгавшись и налетавшись за день, уютно посапывал под гранатовым деревом. А Шухлику жалко было засыпать и расставаться с короной на голове и с мыслями о том, как он обогнал арабских скакунов.
— Что это ты играешь? — спросил ослик сквозь Дрёму.
— Колыбельную древней Атлантиды, мой повелитель! — отвечал Малай, мелькая вверх-вниз по лестнице. — Её пели жрецы, чтобы атлантам хорошо спалось и все их желания исполнялись на следующее утро. Спокойной ночи, мой господин, и ворох добрых сновидений!
Командир полка — нос до потолка
Шухлик хотел бы увидеть во сне маму-ослицу.
Но сновидения были странные. Не то чтобы совсем кошмарные, хотя и не очень-то добрые. Словом, на первых порах Шухлик выслушал много горькой правды.
Всё началось с беседы со своим собственным позвоночником, который ослик по-дружески называл По.
Этот По оказался очень умным — сверху донизу наполненным становым мозгом, — разговорчивым, но большим нытиком.
"Нелёгкая у меня доля, — жаловался он. — То тяжеленные корзины с камнями, то гнилое дерево! Все шишки на меня валятся! Чудом пока держусь! Хорошо, когда я неслышно, как платан, позваниваю, радуясь жизни. Куда хуже, если скриплю и похрустываю, как лестничные ступеньки под твоими копытами!"
"Ну что ты, дорогой По! — отвечал во сне Шухлик. — Я так тебе обязан, так ценю! На тебе вся моя стать держится!"
"Хороша стать! — ворчал По. — С горбиком на спине! Какая-то старая кляча, а не молодой осёл!"
"Да, изрядный зануда, — подумал ослик. — Впрочем, придётся к нему прислушаться".
"Ещё бы! — воскликнул По. — Я и за твои глаза в ответе! Если мне плохо, у тебя зрение ухудшается! Не знаю, о чём и чем ты думаешь. Хоть бы постарался укрепить мышцы — ведь они поддерживают меня!
Прикажи им набраться сил! Иначе искривлюсь и зачахну, как дерево в саду Ворона. Будешь подслеповатым и перекошенным калекой — одно плечо выше, другое ниже. Ты этого хочешь?!"
Да кто же такого хочет? Шухлик размышлял, как бы побыстрее успокоить позвоночник, пообещав ему заботу и ласку, но тут донеслись новые голоса, вялые, еле слышные и недовольные.
При этом у ослика зашевелились уши и хвост, и он во сне начал перебирать ногами, будто бежал неведомо куда. Наверное, хотел скрыться от жалоб и укоров. Да не тут-то было! Голоса не отставали, напротив — сделались громче.
"Куда ты? — попискивали они. — Совсем о нас позабыл? Погляди, на кого мы похожи — дряблые и сонные, будто увядающее растение. А должны быть резвыми, прыткими, шустрыми, как мышки. Недаром же нас называют "мышцы"!"
"Отовсюду одни попрёки, — вздыхал ослик. — Вероятно, так бывает на родительском собрании в школе, где распекают нерадивого ученика. Конечно, все правы, кроме меня самого".
"Ты знаешь, как приятно ощущать нас под кожей, когда мы полны сил? — не умолкали мышцы. — Мы бегаем, играем, точно настоящие мышки, если нас заставлять каждый день трудиться. А без твоего участия разленимся и ожиреем! Почему бы тебе всерьёз не заняться нами? Или хочешь быть «жиртрестом», который кое-как ноги двигает?"
В общем, картина получалась печальная. Кривой, слепой и жирный рыжий осёл! Действительно, похоже на кошмар. Проснуться бы и не вспоминать этот сон!
Однако разговорилось вдруг всё тело Шухлика. Каждая клеточка его организма спешила вставить словечко. Ослик и не догадывался, что их столько — целая великая армия.
"Да ты весь-весь, от кончика носа до кисточки хвоста, сложен из нас, из живых клеток! Как час состоит из секунд, так и ты — из клеток! — жужжали они, будто пчёлы в улье. — Мы вроде крохотных комнаток или кладовых, где хранится множество добра. Например, твоё наследство — сведения и знания, передаваемые от родителей детям. Вот почему ты вспомнил испанскую сарабанду, которую танцевал твой дедушка Бур-рито".
40 
