17 
Караульный придушенно взвыл. Судя по скребущим звукам, он лихорадочно пытался попасть ключом в замок.
– Медленно, – сказал Мазур грозно-ласково. – Не торопись, душа моя, у тебя обязательно получится...
Замок тихонько лязгнул.
– Ага, – сказал Мазур удовлетворенно. – Теперь вынь замок, брось, так, чтобы я слышал, под ноги себе брось...
Стук упавшего замка. Мазур мгновенно отнял руки, ребрами ладоней ударил повыше ушей. Караульному хватило. Он еще оседал на пол, а Мазур уже толкнул дверь и вылетел в коридор. Для верности ударил еще раз – ногой. Босая пятка – хороший ударный инструмент, фильмы тут нисколечко не врут.
Чуть пригнувшись, приняв боевую стойку, прислушался. Тишина. Вертухай лежит неподвижно, доведенный до нужной кондиции. Мазур взял прислоненный к стене карабин – КО-44, охотничья переделка военной модели, неплохая вещь – быстро передернул затвор.
Патрон не вылетел. Мазур передернул еще раз. И вновь не увидел патрона. Нажал защелку, заглянул в магазин. Пусто. Припал на корточки, в темпе охлопал карманы караульного. Ни единого патрона. Обыскал быстренько – сигареты, спички. Все. Непонятно, как сей факт расценить – но думать некогда...
По привычке держа наизготовку бесполезное оружие, тихо прокрался к двери. Чуть-чуть приоткрыл – петли прекрасно смазаны, даже не скрипнула...
Тишина. Поодаль позвякивает цепью пес – судя по звукам, аппетитно лопает обед, возя мордой миску по траве. Рот у Мазура невольно наполнился слюной – принесло запашок жареного мяса, должно быть, кухня неподалеку. И ни единого человека вокруг. С чего начать? Допросить вертухая, когда придет в чувство, или наудачу действовать незамедлительно? Сгодится ли вертухай в приличные заложники?
Он тенью выскользнул на крыльцо, вдоль стены прокрался к углу. Осторожно высунул голову...
И получил в лицо струю чего-то нестерпимо едкого. Дыхание мгновенно пресеклось, перед глазами вспыхнули звезды, сознание помутнело, и он провалился в темную, бездонную яму.
* * *
...Он лежал, связанный по рукам и ногам, на левом боку. На чем-то твердом. Ага, нары. Весь окружающий мир заслоняла черная жилетка с длинной серебряной цепочкой поперек живота.
– Шустрый ты, голубь, – словно бы даже удовлетворенно произнес сидевший на краешке нар Кузьмич. – Верно я подумал, что следует посидеть поблизости, посмотреть, что и как... – он повертел пластмассовый баллончик с яркой маркировкой. – А хорошо из ума вышибает, чего только эта немчура не выдумает...
Мазур по-лошадиному фыркнул, помотал головой. В глотке и в носу еще чувствовался мерзкий привкус нервно-паралитической химии.
– Нехорошо из гостей-то уходить, голубь, хозяев не то что не предупредив, а еще и изобидев...
– А разве запрещали? – хмыкнул Мазур. – Этот толстый дурачок мне подробно растолковал насчет принятых у вас запрещений, но вот насчет того, что нельзя из гостей уходить, хозяев не предупредив, там ни словечка не было...
Кузьмич тихонько захихикал:
– А ведь верно, голубь, тут с запретами вышла промашка. Ну, это ж само собой подразумевается...
– Да? – тоном невинного дитяти спросил Мазур. – Что-то не помню я таких законов – «само собой подразумевается»...
– Ты, голубь, часом не жид? А может, адвокат? Ерзкий больно насчет законов...
– Я майор в отставке, – сказал Мазур.
– То-то и привык в морду заезжать... А там Ванюша обидой исходит. Больно ему и унизительно... Дайте мне, кричит, или над самим поизгаляться, или по крайности его бабенку повалять... – он с удовольствием наблюдал, как Мазур дернулся. – Ты не переживай... сокол. Произведу-ка я тебя, пожалуй, из голубей в сокола. Заслужил. По молодцу и почет. Ты зубами брось скрежетать. Скажу тебе по дружескому расположению, не так наша жизнь примитивно устроена, чтобы каждый кухонный мужик вроде Ванюши мог свою блажь в жизнь претворять. Но еще я тебе скажу: если оставлять провинность без наказания, выйдет не жизнь, а сущий бардак...
Он отодвинулся в сторону. На нарах, кроме них с Мазуром, никого не было – видимо, другая камера, обустроенная точно так же. Ольга лежала на полу лицом вниз, руки вытянуты вперед и скованы, двое знакомых по поездке на телеге парней без труда удерживают ее в этой позе.
– Валяй, Митрий, – сказал Кузьмич. – Только смотри мне, след сделай, а кожу не просеки – на первый раз…
Ольга пыталась биться, пока с нее стягивали штаны, но верзилы навалились, прижали. Незнакомый Митрий шагнул вперед и взмахнул нагайкой – как бы небрежно, ловко. На ягодицах моментально вспух алый широкий рубец.
17 
