Особенно,... 
74 
— Я же говорил, Поль, что одних знаний недостаточно. Надо еще придумать, как ими воспользоваться. — Рохан отряхнул руки и встал. — Ну вот, теперь ты все знаешь про драконов и их золото. Я не хотел тревожить тебя раньше времени, но… — Он умолк и пожал плечами.
— Жалеешь, что пришлось рассказать?
— Нет. Когда имеешь дело с серьезной проблемой, ум хорошо, а два лучше. Кроме того, трудности начнутся не сию минуту. Оствель считает, что этих пещер хватит еще лет на восемь-десять. А к тому моменту мы что-нибудь придумаем.
— Чем скорее, тем лучше, — сказал Поль, поднимаясь на ноги. Он швырнул кусок скорлупы обратно в пещеру, шагнул к выходу, но обернулся, когда Рохан деликатно покашлял. — О Богиня, неужели осталось еще что-то, о чем тебе нужно рассказать?
— Нет. Просто ты забыл об одной мелочи. — Он указал на язык пламени толщиной с палец, все еще плясавший над песком.
Смущенный Поль усилием воли заставил Огонь погаснуть.
— Хорошо, что мы заранее договорились ничего не говорить Андраде, — добавил Рохан. — Узнай она про такую промашку, ты бы и дня не прожил на свете!
* * *
Вдалеке от пещер с драконьим золотом леди Андраде наслаждалась шедшим на убыль прекрасным весенним днем. Единственным золотом, которое она сегодня видела, были морские волны, превращенные тускло светящимся закатом в складки золотистого бархата. Она распустила косы по спине и плечам, как молоденькая девушка, и влетавший в окна теплый ветерок развевал их серебряные пряди. Как все фарадимы, она была созданием солнечного света; зимние бури и туман подавляли ее дух. Но сейчас, почуяв в воздухе дыхание весны и намек на приближающееся лето, она чувствовала себя ожившей.
Прислонившись плечом к каменному оконному проему, Андраде сложила руки на груди и вздохнула от удовольствия, когда солнце коснулось ее щек и проникло в тело. Мрачные зимние разговоры о возрасте и смерти были забыты; она всегда плохо чувствовала себя, когда небо затягивали грозовые тучи. Но когда солнце изгоняло из мышц остатки холода, ее кровь обновлялась и начинала бурлить в венах. Андраде хихикнула и поклялась, что переживет их всех.
Сегодняшний день был особенным, а двух людей в крепости ждала еще более особенная ночь. Утром юного Сеяста подвергли испытанию на умение вызывать Огонь, и мальчишка чуть было не устроил пожар. Но он не сгорел от стыда и не стал просить прощения за то, что не сумел удержать Огонь под контролем. Он обладал большой силой и догадывался об этом. Андраде знала, что в ближайшие годы сумеет научить его сдерживаться; через ее руки прошло множество юношей и девушек более одаренных, чем Сеяст, и еще сильнее стремившихся познать могущество своего дара. Но надо было признать, что его надменность — другое слово тут не годилось — была под стать только надменности Андри.
Или ее собственной, подсказала Андраде врожденная честность. Она снова хихикнула, удивляясь, как старые учителя сумели сдержаться и не задушить ее. Андраде едва не захотелось снова стать молодой, чтобы самой сделать Сеяста мужчиной, потому что у нее хватило бы сил укротить мальчишку. Но она доверяла искусству Морвенны. «Гонцу Солнца» с восемью кольцами, тридцатипятилетней Морвенне хватило бы собственного Огня на десять таких щенков, как Сеяст.
Легкий стук в дверь заставил ее отвлечься от лицезрения морского заката. Она повернула голову и сказала:
— Входи, Уриваль. Открыто. — Но за дверью стоял вовсе не ее главный сенешаль; в комнату, как будто подслушав мысли леди Крепости Богини, с трудом вошла Морвенна. Она была ужасно раздосадована и постанывала от боли. Андраде пошла к ней навстречу и властно спросила:
— Что случилось? Проходи и садись.
— Спасибо, миледи. Что случилось? Глупейшая вещь на свете. — Она опустилась в кресло и в отчаянии похлопала себя по бедру. — Бывает и на старуху проруха, вот что случилось! Вы помните ту выщербленную ступеньку в библиотеке, которую все обходят стороной? Вот и я пыталась обойти ее, но вместо этого споткнулась и полетела кувырком. Боюсь, сегодня ночью вам придется посылать к Сеясту кого-нибудь другого.
— Надеюсь, тебе оказали помощь?
— Да, конечно. Перелома нет, просто здоровенный синяк. Но болит ужасно. — Она откинула со лба черные волосы. — Богиня могла бы одолжить мне на ночь свои чары, но сомневаюсь, что даже ей было бы под силу скрыть вот это. — Она задрала юбку и показала свежую отметину на своей смуглой коже. — Впечатляюще, правда?
74 
