169 
Она поняла с полуслова.
— Конечно, ваше высочество. С величайшим удовольствием.
Сорин оглянулся и саркастически хмыкнул.
— Пофлиртуй с Масулем. Это вскружит ему голову, и он не поймет, что на самом деле ты хочешь выцарапать ему глаза.
— Если бы я решила испачкать об него руки, то выцарапала бы ему кое-что пониже, — парировала она и направилась к группе, собравшейся вокруг победителя.
Рохан захлопал глазами, усмехнулся и посмотрел в сторону Чейна, который в конце концов вырвался из объятий Оствеля и готов был разбушеваться.
— Не здесь, — коротко приказал он, прежде чем Чейн успел открыть рот. — Нужно осмотреть лошадь.
Чейн побагровел, и на секунду Сьонед показалось, что он не послушается Рохана. Но лорд с трудом проглотил слюну и кивнул.
— Как скажете, мой принц. — Он бережно провел пальцами по брюху и ногам коня, а затем заглянул сыну в глаза. — Придется объясниться. Надеюсь, тебе это удастся.
— Не здесь, — повторил Рохан, и они пошли к загону.
По пути к ним присоединились Поль, Мааркен и Андри. Сьонед внимательно рассмотрела лица братьев, но увидела на них лишь гнев. Чтобы окончательно убедиться в том, что никто из них не использовал солнечный свет, она поманила взглядом Мааркена.
— Ты следил за скачкой? — прошептала она. — Средствами фарадима? — Когда племянник удивленно посмотрел на нее и покачал головой, Сьонед подозвала Андри и получила тот же ответ.
— А ты сама? — подозрительно спросил Мааркен. — Что ты видела?
— Сначала я хочу поговорить с Сорином.
Оказавшись в загоне, Сьонед первым делом разлучила Сорина с отцом. Рохан отвлек Чейна, спросив, каким образом можно вылечить лошадь, и они повели Джосенеля в стойло. Меж тем Сорин доверил матери осмотреть его плечо и спину и только поморщился, когда она стала промывать раны принесенной грумом чистой водой. Пока Тобин работала, Сьонед посмотрела на Оствеля. Тот кивнул и увел неохотно подчинившегося Поля помогать Рияну готовиться к следующему заезду.
— Сорин, — наконец сказала Сьонед, — расскажи, как все выглядело с твоей точки зрения.
Сорин сидел на перевернутом ведре; тем временем мать бинтовала его раны. Голубые глаза под спутанными русыми волосами задумчиво прищурились. Затем он кивнул.
— Если ты говоришь про мою точку зрения — значит, у тебя есть своя. Я должен был догадаться. Это была честная скачка, пока на обратном пути мы не выехали из рощи. Тут передо мной вспыхнули языки пламени. Джосенель испугался и врезался в лошадь Масуля. Вот тогда он и ударил меня хлыстом.
— Андри, — сквозь зубы сказала Тобин, — сделай повязку из того, что осталось от рубашки Сорина.
Затрещал красно-белый шелк, и Сорин продолжил:
— Масуль объехал Огонь, а мне пришлось перескочить через него. Этот ублюдок толкнул меня прямо в пламя. Вот как Джосенель получил свой ожог. Но я продолжал скакать — и лишился победы, будь оно все проклято!
— Скажи спасибо, что не лишился жизни, — сказал Мааркен, а затем, чтобы разрядить обстановку, добавил: — Или своей смазливой физиономии, если бы он хлестнул тебя по лицу.
— Огонь… — пробормотал Андри, придерживая на плече брата-близнеца самодельную повязку, пока мать скрепляла концы. — Огонь «Гонца Солнца»? Сьонед кивнула.
— Вот почему я спрашивала вас с Мааркеном, не следили ли вы за скачкой. Я ощущала присутствие кого-то другого. Если там не было никого из вас…
Тобин подняла взгляд. Тон ее был угрожающе спокойным.
— Ты хочешь сказать, что это дело рук кого-то из наших?
Андри отвечал матери, но при этом смотрел на Сьонед.
— Мы здесь не единственные, кто умеет вызывать Огонь. Мама, если тебе не нужна моя помощь, то я пойду и расскажу обо всем Андраде.
— Я с тобой, — сказал Мааркен. — Сорин, никому ни слова.
Брат убито кивнул.
— Лучше бы вы сначала все объяснили мне, Андри.
— Слава Богине, что есть кому объяснять, — ответил близнец и ушел вместе с Мааркеном.
— Может быть, кто-нибудь растолкует и мне, почему случившееся вообще нуждается в объяснении? — грозно спросила Тобин.
— Что бы там ни было, — сказал Сорин, поднимаясь на ноги, — здесь не место говорить об этом. Гляди сам. — Он кивнул в сторону новых посетителей. В загоне появились Лиелл, Киле и Масуль. Последний вел в поводу загнанного жеребца. — Отец сильно занят?
— Да. Я тоже ухожу, — сказала Тобин. — Сьонед, займись ими. Я за себя не отвечаю. — Она резко повернулась и с гордым видом прошла мимо вновь прибывших, не удостоив их взглядом.
169 
