165 
Младшим сыновьям и дочерям, которым не грозила опасность унаследовать родительские имения, приходилось при этом рассчитывать лишь на свои чары. Рохан и Сьонед, желавшие повысить притягательность брака, когда-то всерьез подумывали о том, чтобы давать каждой паре приличную сумму, которая помогла бы им найти свое место в жизни. Однако Тобин вдребезги разбила это намерение, сказав, что если они хотят всем и каждому раззвонить о драконьем золоте, то лучше уж каждому устроить экскурсию в пещеры. Поэтому были найдены другие способы наделять деньгами достойных, но бедных молодых мужчин (а значит, и женщин). Как ни странно, самым удачным из них оказались скачки. Прежде призы получали только победители, но теперь те, кто занял второе и третье место, получали по небольшому кошельку серебра. Поговаривали, что некоторые молодые люди проигрывали нарочно, чтобы получить деньги, а не вручавшиеся за победу драгоценные камни, которые они не могли позволить себе надеть, а получить за них истинную цену во время Риаллы было невозможно.
Наследникам и атри не нужно было рассчитывать на собственное обаяние: высокое положение и без того привлекало к ним внимание молодых женщин. В этом году здесь собралось немало неженатых молодых людей, украшением которых был владетельный принц Мийон Кунакский. Сьонед благодарила Богиню, что Поль слишком молод для женитьбы на одной из кокетничающих дурочек, которыми были заполнены трибуны. В перерывах между заездами они с Тобин развлекались тем, что исподтишка обсуждали парочки, которые возникали прямо на глазах.
Халиан Луговинный и Костас Сирский также были в большой цене и положительно купались в женском внимании. Еще одной прекрасной партией считался вдовец Патвин с Холмов Каты, когда-то женатый на дочери Ролстры Рабий; женщины осаждали его со всех сторон, ибо в дополнение к огромному богатству и ласковым карим глазам лорд обладал роскошным замком на вершине холма, славившимся своими садами. Молодые Колия с Реки Кадар, Аллун из Нижнего Пирма и Ярин из Снежной Бухты также испытывали настоящую осаду.
— Бьюсь об заклад, что еще до наступления зимы внучка Клуты Изаура выйдет замуж за Сабриама Эйнарского, — шептала Сьонед Тобин, кивая в сторону парочки, которая пыталась прикрыть свои соединенные руки складками женской юбки.
— Каждая песчинка в Пустыне знает, что Аллун в конце концов уступит сестре Сабриама, — отвечала Тобин. — Посмотри, как Киера таращит свои большие глаза на бедного мальчика! А что, надо признаться, интересная будет пара.
— Гм-м… Мне гораздо более интересно, кто пойдет за Тилаля. Кстати, куда это он исчез? А ты глянь на Чейла! Вот он сидит, сияет от гордости и отгоняет всякого, кто пытается поговорить с Геммой даже издали! Как же девушка умудрится произвести на свет следующего принца Оссетии, если он не дает ей ни с кем и словом перемолвиться?
— А кто это с ними? Я имею в виду блондинку, у которой такой вид, словно ее выстирали и повесили сушиться на веревку.
— Я думаю, это Данлади. Еще одна из дочерей Ролстры. Ее матерью была леди Аладра.
— Ох, Сьонед, скорее! Кажется, Чиана добралась до Мийона! А рядом с ними Халиан, похожий на тучу, идущую со стороны Вереша! Нет, это потрясающе интересно!
Начался следующий заезд, и они принялись следить за тем, сумеет ли и на этот раз завоевать победу всадник, скакавший на лошади Чейна. Почти на всех его конях ехали младшие сыновья, надеявшиеся выиграть тот или иной приз, Чейн был щедр, но своих питомцев доверял лишь тем юношам, которых знал лично. Признания могущественного лорда Радзинского было достаточно, чтобы многие молодые дамы обратили внимание на того, кому он оказал честь скакать на своей лошади.
Тобин неистово аплодировала.
— Мы снова выиграли! Чудесно! Кто это, Сьонед? Мне отсюда не видно.
Рохан неслышно опустился в кресло рядом с женой и негромко откликнулся:
— Это же наш Тилаль. Я с величайшим наслаждением высыплю ему в руки целую реку гранатов. Ну что, дамы, вы уже решили, кто будет носить свадебное ожерелье, которое Тилаль сделает из этих самоцветов?
— Та, которая станет громче всех хлопать! — задорно ответила ему Сьонед.
Многие встречали приветственными криками победителя, совершавшего круг почета, но взгляд Сьонед был прикован к тому, что ее глубоко поразило. Костас, делавший вид, что улыбается и машет рукой младшему брату, на самом деле не сводил глаз с Геммы. Та же сидела, зарывшись носом в книгу и ни на что не обращая внимания. Бледная, тоненькая Данлади тревожно щурила голубые глаза. Сьонед откинулась на спинку кресла и нахмурилась.
165 
