Особенно,... 
100 
— Завтра поутру заедешь к боярскому сыну Николаеву. Он, согласно сотным грамотам, помимо себя должен еще двух всадников выставлять. Поднимешь его с собой в засечный наряд. Заедешь в Анинлов, сядешь на хозяйство, а опосля в засеку отправляйся, Феофана там сменишь. Имей в виду, караулить долго придется.
— А пошто долго? — удивился Василий. — Обычно на неделю в поле уходим.
Некоторое время Зализа колебался. Своим друзьям-черносотенцам он доверял целиком и полностью, но… мало ли не по умыслу, а случайно про болезнь царскую сболтнет?
— Есть у меня извет, что ливонские рыцари набег на Гдов учинить задумали. Хочу Северную пустошь исполчить и на берег Чудского озера сходить, крепость прикрыть.
— Да… — потянул Дворкин, — этак мне там невесть сколько караулить придется… — Однако радость от приобретения все-таки взяла верх над тревогой, и лицо его расплылось в улыбке: — Зато теперь недалеко от засеки у меня дом теплый есть!
После полуночи, помолившись на ночь перед домашними иконами, улеглись последние из подворников, девок и домочадцев, блаженно посапывал в отведенной ему светелке боярский сын Василий Дворкин, и только Зализа, в белой исподней рубахе и штанах, продолжал при свете одинокой желтой восковой свечи бродить по горнице.
Мысль исполчить поместных дворян под благовидным предлогом и увести их куда-нибудь в лес, подальше от дорог и гонцов, показалась ему удачной.
Разумеется, спрятать армию совсем не удастся — но в одном лагере, когда все на глазах друг у друга, тайную крамолу учинить куда труднее, нежели сидючи без догляда в одинокой усадьбе. Если весть тревожная в стан придет — то одна на всех, и увести, например боярина Мурата или Иванова от его, государева человека, ведома уже не получится. Опять же, если потребуется грех на душу брать — то и войско собранное стоять будет.
Вот только, как отнесутся бояре к вести, упаси Боже, о смерти царя и необходимости идти вольницу искоренять? Не захотят ли и сами свободу получить, о благе Руси Святой позабыв? Сидеть в усадьбах своих, и ничьих указов не слушаться, наподобие шляхты польской?
Зализа уже имел опыт управления отрядами, и знал, что в большинстве своем неуверенные в правильности своих действий люди примыкают завсегда к тем, кто уверенность сию всем своим видом излучает — нарастают, ако мясо на твердый костяк. Ежели окажется в ополчении человек десять бояр со своими воями, что твердо скажут — не надо нам над собой власти! И пойдут за ними бояре, ой как пойдут! Слово одного Семена ничего не изменит.
Чтобы отстоять свою правоту, мало быть правым.
Нужно иметь рядом с собой хотя бы два десятка человек, готовых подтвердить твои слова, и если нужно — тут же, на месте лечь костьми эту правду защищая. На кого из поместных дворян мог он так положиться, если знал их всех только в лицо да по именам, во время объезда Северной Пустоши навещая? У кого из них какие есть родственники или друзья в Москве? В Кремле? При патриархе?
Зализа резко остановился. А ведь точно! Он не знает ни про кого их помещиков, какие есть у них друзья и родственники по Руси — но зато знает, у кого их совершенно точно нет! Чужеземцы, пришедшие непонятно откуда и непонятно как! Чужеземцы, на словах и на деле доказавшие готовность сражаться за здешние рубежи, но которых он иногда по старой памяти называет сарацинами. Тем паче, что это не бояре, они про вольницу трубить не станут. Скорее наоборот — убояться, что при вольнице сей задуманное ими дело осуществить не удастся уже никогда. Жалко их, конечно с земли срывать… Но ведь можно и не всех уводить. Три десятка воинов исполчить, а остальные пусть ремеслом своим занимаются. Жизнь уж на Руси такова, что тот, кто боится за свободу и дом свой живот положить — и того и другого лишится.
— Решено, — вслух произнес Зализа. — Утром подворников с вестью об угрозе вторжения Ордена разошлю. Буду Северную Пустошь исполчать.
Глава 5. РАЗЪЕЗД
Сын Кетлера выделил для раненных две повозки. На них уложили десяток тех, кто не мог ходить — раненные в руки и помороженные сами могли по старым следам добрести через лес до Гдова — всего-то один переход. Остальные стали понуро собираться дальше в дорогу. К полудню кнехты свернули палатки, сгрузив их на сани, и армия двинулась дальше вверх по течению.
Теперь рыцари ехали впереди с копьями у стремени, благо на широкой реке над головами никаких веток не висело. Следом шагали кнехты.
100 
