67 
Нет, не стыкуется. Планировать побег с любовником, и не проболтаться о его существовании никому? Ничуть не изменить результаты тренировок, не «попасться» психологу? Ерунда. Или «великое трамвайное чувство», или…
– Так как, Леночка, если что, искать тебя по дачам, или есть еще какие-нибудь идеи?
– Только одна: хочу горячего кофе.
– Ладно, сейчас поставлю.
Помешивая черный, ароматный напиток, я еще раз проверил логическую цепочку своих рассуждений. Получается так, что, раз милиция пропащую не нашла, Юля попала в объятия «великого трамвайного чувства». Романтично. Но про такие случаи даже привыкшие к самым невероятным случайностям журналисты до сих пор не слыхивали. Тогда где она? Куда скрылась?
Я отставил кофе, достал выданные Валерием Алексеевичем распечатки и притянул к себе телефон.
Попал сразу. Сперва были длинные гудки, потом мужской голос хмуро представился:
– Черняков.
– Добрый вечер, Харитон Ефимович. Это вас Сергей Стайкин беспокоит.
– Да-да, здравствуйте. Меня Валера про вас предупреждал. Вам удалось что-нибудь узнать?
– К сожалению, за шесть часов трудно определиться в таком вопросе. Мы не могли бы встретиться, поговорить?
– Разумеется. Где вам удобно, когда?
– Я бы предпочел приехать к вам домой. Посмотреть, где она жила, к чему привыкла…
– Да-да, я понимаю. Может быть, прямо с утра?
– Тебе завтра к десяти? – спросил я Лену, прикрыв микрофон ладонью. Она кивнула. – Давайте в половину одиннадцатого?
– Договорились.
– Тогда до завтра?
– Да, до свидания.
Харитон Ефимович показался человеком не слабым. В свободном спортивном костюме он мог сойти за безобидного толстяка, хотя для заплывшего жиром домоседа двигался слишком легко и стремительно. Чуть ниже меня ростом, с короткими кудрявыми волосами. Из-под левого рукава выглядывает окончание какой-то наколки.
– Супруги нет, – извинился он, – могу предложить только кофе с пряниками.
Я кивнул, оглядывая широкую прихожую. Устроились Черняковы неплохо: потолки куда ближе к трем метрам, нежели мои к двум, коридор размером с мою кухню, кухня – с комнату. Правда, стены покрыты жидкими обоями – на мой взгляд, они выглядят слишком канцелярски, не для жилья. Дверь в ближнюю комнату украшает витраж с изображением крылатой феи.
– Это ее? – оглянулся я на хозяина.
– Да.
Внутри – тахта, над которой висит коричневый ковер во всю стену, напротив шкаф и письменный стол. Над столом, под часами, прикреплена винтовка с оптическим прицелом.
– Пневматическая, – пояснил Харитон Ефимович. – Подарил дочке, когда она в спортшколу поступила.
– Это когда было?
– В семь лет.
Ничего себе! Я в семь лет ни о чем подобном и мечтать не мог. Хотя, с другой стороны – девочке, винтовку в подарок?
– А вы знаете, что биатлон – это наше, российское изобретение? – спросил Черняков. – Раньше, когда у нас на севере организовывали лыжные гонки, места там были дикие, вот спортсмены оружие с собой и брали. А раз винтовка с собой, то нередко к финишу не пустые приходили, а с добычей. Так что победителя определяли не только по тому, как быстро пробежал, но и по добыче, насколько богатая. Вообще, биатлон – самый совершенный вид спорта. Он соединяет в себе оба достижения, позволивших человеку стать царем природы – победу над пространством и победу над врагом. Представьте, как это здорово: мчаться по рыхлому снегу, в котором вязнет все живое. А ты мчишься, со скоростью птицы, вдыхаешь морозный воздух, и все, чем природа хотела тебя запугать, тебя только радует. За спиной – винтовка, и ты в любой момент можешь взять ее в руки, ощутить тяжесть оружия, вступить в схватку хоть с оленем, хоть с медведем. Вот он, портрет настоящего человека, покорителя природы. Не занюханный интеллигентик за компьютером, а лыжник с винтовкой за плечами.– Вы тоже занимались биатлоном? – вырвался невольный вопрос.
– Да нет, не довелось, – вздохнул хозяин. – Зато у дочки настоящий талант! Грамот – половина шкафа. Вот, смотрите…
– Скажите, а когда она уходила из дома в последний раз, она ничего необычного не взяла?
– Чего, например?
– Ну, сменное белье, носки, колготки…
– Тут, как раз, ничего необычного, Сергей, – покачал головой Харитон Ефимович. – Она ведь на сборах, время расписано по минутам, домой удавалось вырваться на считанные часы раз в две-три недели. Естественно, она брала что-то из одежды, что-то приносила. Чего-то хотелось покрасивее, что-то надоедало. Форменное, командное ей не нравится. Женщина, что возьмешь?
67 
