108 
За первым валом протянулся второй, отстоя от него метров на сто. Этот, второй, был выкрашен чем-то в пронзительно-алый цвет, а колья поверху шли то ли золотые, то ли позолоченные. Ворот в нем, разумеется, впереди не имелось. Слева, закрывая проход, стояли храмовые воины с грозными бердышами, поэтому Олег повернул направо, пошел по отсыпанной белой галькой дорожке и вскоре обнаружил навес, крытый, опять же, золотыми листами. Навес поддерживали резные столбы, крашенные в красный и желтый цвет, за невысокой загородкой из толстых дубовых кряжей стояли золотые ясли и такая же поилка, а немного дальше кружился, вытаптывая розовый песочек, прекрасный белый конь с пушистой гривой и аккуратно подстриженным хвостом.
— Конь Святовита, — сообразил Олег. — Тот самый, на котором бог каждую ночь уезжает на битву с врагами и нежитью, который доносит его волю во время гаданий.
Однако приехал ведун не к коню, поэтому он двинулся дальше по кругу, отыскал очередные ворота, вошел — и наконец увидел посреди красной круглой площади сам храм. Подчеркнуто скромный — из темного от времени дерева, диаметром около ста метров, а в высоту около пятнадцати, — он поднимался как бы тремя ступенями, каждая по пять метров, и увенчивался золотой луковкой. Середин перевел дух, обогнул храм и наконец-то ступил в последние ворота.
Святовит мало напоминал обычные идолы. Он был вырезан с величайшим мастерством и совершенно не отличался от человека, если забыть про почти пятиметровый рост. Благодаря искусной раскраске, он имел нормальный цвет лица, голубые глаза, был одет в простую длинную рубаху с вышитым подолом — но на плечах его лежала голубая епанча, скрепленная золотым аграфом с зелеными каменьями. Справа под его рукой стоял меч, а левой Святовит удерживал золотой рог с темно-красным вином. На глазок, в рог влезало не меньше ведра. Насколько помнил Олег, во время праздника урожая верховный волхв это вино обязан был выпить, чтобы наполнить сосуд новым. Весьма не простая работа.
Вдоль стен храма во множестве лежали мечи, копья, рогатины, щиты, топоры, секиры и прочее оружие — дабы бог мог брать на битву всё, что пожелает. У ног его горел алтарь. Шагах в пяти вокруг идола выступал ровный земляной валик высотой всего по колено, за которым прогуливались волхвы в храмовых туниках. Видимо, следили, чтобы паломники не подходили к Святовиту слишком близко.
Едва Олег наклонился над этой чертой, как перед ним моментально оказался один из служителей:
— Ты хотел с чем-то обратиться к богу, мил человек?
— Я хотел бы сделать великому Святовиту подарок, — ответил Середин. — Не простой. Я знаю, кто убил его слуг, его храмовых жрецов на реке Смородина. Троих воинов, одного звали Явором. Я надеюсь, богу захочется отомстить.
— Волхв Явор… — прищурился служитель. — Но ведь он жив.
— Как жив? — не поверил Олег. — Не может быть! Может, ты его с кем-то путаешь?
Служитель поднял палец и тихо предложил:
— Проводи гостя в нашу обитель, к волхву Явору.
— Куда? — не понял ведун, но тут его осторожно тронули за локоть.
— Идем, мил человек, — предложил мальчик лет десяти, на голове у которого была шапочка с солнечным колесом.
— Идем, — согласился Олег.
Они вернулись ко входу на площадь, миновали вал и повернули налево, в запретную сторону. Мальчонку храмовые воины останавливать не стали, а вместе с ним и ведуна. Вскоре впереди показался какой-то барак — двухэтажное рубленое здание метров ста в длину, а шириной от вала до вала, с заставленными слюдой окнами и черепичной крышей.
— Тут постой… — побежал вперед мальчишка. Олег замедлил шаг, ожидая провожатого, и вдруг… Из-за барака показался в своей потрепанной тунике и стоптанных сапогах самый настоящий Явор! Они встретились глазами, пошли навстречу друг другу и, наконец, крепко обнялись.
— Вот уж не ожидал, — покачал головой волхв.
— Вот уж не ожидал, — вторил ему Олег. — Как ты смог вырваться, как уцелел?
— Ну, — пожал плечами Явор. — Разве могут какие-то дикари удержать в неволе настоящего воина и умелого колдуна? А ты как спасся?
— А разве могут какие-то дикари удержать в неволе настоящего воина и умелого колдуна?
Они рассмеялись и снова обнялись.
— Ты голоден? Устал? Идем ко мне в светелку, я уже имею право принимать паломников.
— Это повышение?
— Ну-у, не знаю, — пригладил лысину Явор. — Верховный волхв решил, что я пережил достаточно бед, чтобы научиться сопереживанию. Теперь я могу беседовать со страждущими один на один, понимать их души и наставлять на верный путь. А что тебя привело в наш храм? Неужели ты нуждаешься в совете и утешении?
108 
