245 
— Ты не пойдешь. Делай то, что я велела. Немедленно вернись!
— Дети соскучились без меня, — огрызнулась Юмн и, не останавливаясь, обратилась к ним: — Ну что, дорогие мои, ваша амми-ги захотела поиграть с вами.
Мальчики, перестав играть, подняли головы.
— Анас, Бишр, — строгим голосом произнесла Вардах. — Марш домой!
Они растерялись и в недоумении смотрели то на мать, то на бабушку.
— Ну вот, амми-ги пришла поиграть со своими малышами. Во что будем играть? А может, мы навестим мистера Ховарда и купим у него мороженое? Что вам больше нравится, мои крошки?
При упоминании о мороженом лица мальчиков оживились. Но тут снова раздался голос Вардах.
— Анас, — решительно произнесла она, — ты слышал, что я сказала? Отведи братишку в дом. Быстренько!
Старший мальчик схватил брата за руку. Они торопливо вышли из-под дерева и засеменили к двери, ведущей в кухню.
Юмн молниеносным движением повернулась к свекрови.
— Ведьма! — завизжала она. — Ты жалкая корова! Как ты вообще смеешь приказывать что-то моим детям и…
Удар был резким и болезненным. И таким неожиданным, что Юмн лишилась дара речи. Пощечина будто отбросила ее в детство, заставила вспомнить крики отца и почувствовать силу его кулаков, когда он проклинал судьбу за невозможность выдать ее замуж без приданого, которое в десять раз больше, чем она сама в действительности стоит. И тут Юмн ринулась вперед. Вцепившись в дупату Вардах, она стащила ее с головы свекрови, с неистовой силой рванула концы и с громкими криками тянула их на себя до тех пор, пока пожилая женщина не свалилась на колени.
— Никогда! — заходилась в крике Юмн. — Слышишь? Никогда!.. Я, давшая жизнь двум сыновьям твоего сына…
Вардах все еще не могла подняться с колен, и Юмн, схватив ее за плечи, пригнула к земле.
Она колотила ногами по аккуратным грядкам, по растениям, по телу Вардах. А потом стала швырять в свекровь опавшие с кустов помидоры, сопровождая каждый бросок визгливой репликой:
— Да я в десять раз больше женщина, чем ты! Я рожаю, я хочу мужа, а муж хочет меня! А ты! Ты!..
Она так старалась найти слова пообиднее, чтобы достойно заключить злобную тираду, что сначала не услышала крика. Она не заметила, что в саду появился еще кто-то, пока не почувствовала, что ей заломили руку и оттащили прочь от свекрови.
— Сука! Ах ты, сука! Ты что, окончательно рехнулась?
Голос был настолько злобным, что она не сразу поняла, что он принадлежит Муханнаду. Он свирепо отшвырнул ее в сторону и подошел к матери.
— Амми, — взволнованно спросил он, — что с тобой? Она сделала тебе больно?
— Это я-то сделала ей больно? — завопила Юмн. Во время потасовки ее дупата свалилась, волосы были взлохмачены. Рукав блузки был оторван. — Это она била меня. Ни за что. Чертова корова…
— Заткнись! — заорал Муханнад. — Сейчас же домой! Я с тобой разберусь.
— Муни! Она била по лицу твою жену. А за что? Да потому, что она ревнует. Она…
Он вскочил на ноги. Его глаза пылали таким злобным огнем, какого Юмн прежде не доводилось видеть. Она поспешно бросилась прочь. Отойдя на некоторое расстояние, она снова обратилась к мужу голосом мученицы:
— Тебе нравится, что твою жену бьют, кому захочется?
Он посмотрел на нее с таким отвращением, что она, замолкнув, поспешила к дому. Он снова повернулся к матери, помог ей встать на ноги и, шепча утешительные слова, стал счищать грязь с ее одежды.
Анас и Бишр спрятались на кухне, забившись под стол. Но она даже не остановилась, чтобы успокоить детей, а пошла наверх, в ванную комнату.
Руки у нее дрожали, она еле держалась на ногах. Мокрая от пота одежда прилипла к телу, во все складки набилась земля, а сок спелых томатов, растекшийся по ткани, походил на пятна крови. Глянув на себя в зеркало, она ужаснулась при виде своего лица; волосы, в которых запутались паутина, гусеницы и листья, выглядели хуже, чем у вечно немытых цыганок.
Ее утешало сознание, что правда на ее стороне. Что бы она ни делала, она всегда права.
Юмн умылась, вытерла полотенцем лицо и снова посмотрелась в зеркало. След от пощечины Вардах стал почти незаметен. Тогда она несколько раз ударила себя по щеке, с силой сжала кожу между ладоней, пока щека снова не стала красной.
После этого она пошла в спальню. Проходя по коридору, она слушала доносившиеся снизу голоса Муханнада и его матери. В голосе Вардах слышались обманчивые нотки рабски преданной женщины: таким голосом она обычно говорила с сыном и мужем. Голос Муханнада… Юмн напряженно вслушивалась. Он говорил так, как никогда не разговаривал с ней, даже в самые интимные минуты, когда они в первый раз вместе смотрели на своего сына. Она нахмурилась.
245 
