157 
Ну скажи же что-нибудь, мысленно подгоняла она его. Задай хоть один вопрос, чтобы я поняла…
— Откуда ты знаешь?.. В газете… Они упоминают Нез… Не знаю почему, но я подумал, что у него, возможно, случился сердечный приступ или он просто оступился и упал. Но убийство?
Она-то хотела услышать: «Боже мой, как ты переживешь весь этот ужас? Как я могу помочь тебе? Салах, я должен сейчас же тебя увидеть. Я должен быть рядом с тобой, вместе мы все преодолеем…» — но нет, ничего подобного он не сказал.
— Сегодня днем моему брату сообщили об этом в полиции, — ответила Салах.
Еще одна продолжительная пауза. Она слышала его дыхание и вновь пыталась понять, о чем он думает.
Наконец он заговорил:
— Мне очень жаль, что он умер. Но я не стану притворяться, будто опечален тем, что ты не выйдешь замуж в нынешний уик-энд. Салах, я хочу поговорить с бабушкой. Я хочу рассказать ей все от начала до конца. Я понимаю, что почти теряю тебя, но как только мы завершим работу над проектом реконструкции и приступим к его выполнению, она успокоится, вот тогда-то я и поговорю с ней.
— И как ты себе это представляешь? Она успокоится и, когда ты будешь нас знакомить, возможно, не обратит внимания на то, что цвет моей кожи для нее невыносим?
— Ну что ты говоришь?
— Так ты что, вообще не хочешь нас знакомить? А может, ты надеешься на то, что этот проект угробит ее? Тогда ты получишь ее денежки и станешь свободным.
— Нет! Прошу тебя! Выслушай меня.
— У меня нет времени, — ответила Салах и положила трубку.
Как раз в этот момент Юмн вышла из гостиной в прихожую, где на столике возле лестницы стоял телефон. Невестка тогда смотрела на нее с таким подозрительно-фальшивым беспокойством, что Салах была уверена: Юмн слышала все, что говорила она.
— Ой, милостивый Аллах, телефон просто не умолкает с того момента, как мы узнали о судьбе несчастного Хайтама, — затараторила Юмн. — Хорошо, что близкие друзья наперебой спешат выразить сочувствие несостоявшейся жене нашего бедного Хайтама. До жены ей не хватило всего нескольких дней. Но ведь дело не в этом. Ее сердце должно утешиться тем, что так много людей любили нашего Хайтама, а значит, и ее. — Глаза Юмн смеялись, а на лице было выражение глубокой скорби.
Салах отвернулась от нее и быстро пошла к матери, слыша за спиной негромкий смех Юмн. Она знает, подумала Салах, но знает не все.
И вот сейчас, лежа в кровати, она наблюдала предназначенные ей сигналы: короткий, короткий, длинный, темнота, короткий, короткий, длинный, темнота. Он все еще ждал ее ответа.
Я сплю, Тео, мысленно сказала она ему. Иди домой, к своей бабушке. Сейчас все уже не важно, ведь, несмотря на все, что ты говорил — гордый тем, что мы любим друг друга, и безразличный к тому, как отнесется к этому твоя бабушка, — я все равно не смогу прийти к тебе. По сути ты такой же, как Рейчел. Для тебя свобода — это некое проявление твоей воли, логически обоснованное сознание твоих потребностей и желаний, которые ты и стремишься исполнить. Но для меня свобода — это нечто иное. И если я буду следовать своим принципам, а ты своим, мы оба погибнем. А когда люди, любящие друг друга, видят себя и весь окружающий их хрупкий мир в руинах и обломках, любовь сразу улетучивается, и ее место занимает стыд. Так что, Тео, иди лучше домой. Прошу тебя.
Она повернулась спиной к настойчиво мигающему световому посланию. Но все равно она видела его отраженным в зеркале, висевшем на противоположной стене. И, глядя на световые вспышки, она вновь вспомнила все: как она спешила через сад навстречу ему, его руки, протянутые к ней, его губы на ее губах, шее и плечах, его пальцы, перебиравшие ее волосы.
Из памяти выплыло и другое: волнующее ожидание встречи, таинственность, обмен одеждой с Рейчел, чтобы ее не узнали в темноте на Балфордской пристани, торопливая переправа через Уэйд во время прилива, но не на прогулочном катере Шоу, а на маленькой лодочке, взятой на несколько часов на станции, костер в неглубокой впадине на Конском острове, в который они подбрасывали выброшенные морем коряги, порывы ветра, с завыванием проникающего сквозь высокие заросли прибрежной травы и дикой лаванды.
У него был с собой радиоприемник, и когда они начали разговаривать, получилось как в кино: ночь, мужчина и женщина и музыкальное сопровождение. Они тогда сказали друг другу все то, что из-за различия их положений было для них неизвестным, искренне удивляясь и восхищаясь, как много нужно рассказать, чтобы узнать человека. Но ни он, ни она не догадывались, как легко разговор приводит к влюбленности, а влюбленность — к страстному желанию, которое только усиливается, оттого что его необходимо сдерживать.
157 
