Особенно,... 
6 
Николас Вейл снова взглянул на Розалинду, которая, как всегда, смеялась, когда вальсировала.
— Становится поздно, сэр, — объявил Райдер. — После этого вальса я увожу свою семью домой.
— Могу я завтра утром нанести вам визит?
Райдер оценивающе оглядел его. Николас остро ощутил тяжесть этого взгляда. Очевидно, Райдер решал, достоин ли он такой чести.
Конечно, Николас слышал о Шербруках. Но не понимал, каким образом они стали опекунами девушки. И чувствовал, что отныне сложности будут нарастать со скоростью снежной лавины. Как до этого дошло?
Наконец Райдер медленно кивнул:
— Мы остановились в городском доме Шербруков, на Патнем-сквер.
— Спасибо, сэр. Мэм, позвольте выразить свое почтение. Значит, до завтра.
Попрощавшись, Николас вышел из зала, безразличный к расступавшимся перед ним гостям.
— Хотел бы я знать, что задумал этот молодой человек, — заметил Райдер жене.
— Розалинда прекрасна. Возможно, это обычный интерес мужчины к женщине.
— Сомневаюсь, что все так просто, особенно если речь идет о Николасе Вейле. Хотел бы я побольше узнать о нем.
— Если он охотник за приданым, значит, узнав, что Розалинда не богатая наследница, не станет больше ее преследовать.
— А ты считаешь, что ему нужна богатая наследница?
— Я слышала, что отец не оставил ему ничего, кроме титула и пришедшего в упадок поместья, и сделал это с определенной целью, но какой именно? Может, молодой человек залез в долги? Не знаю. Зато вижу, что в его характере неразрывно смешались гордость и надменность, не считаешь?
— Ты права, — рассмеялся Райдер. — Интересно, понял ли он, что в Лондоне только о нем и говорят?
— О да, конечно, полагаю, это его забавляет.
Никто не заметил, как пристально смотрит Розалинда вслед Николасу, который, не глядя по сторонам, исчез в дверях бального зала.
Он уже успел взять трость и шляпу у ливрейного лакея и дал шиллинг за труды, когда услышал чей-то смутно знакомый голос:
— Так-так, неужели это новый граф Маунтджой собственной персоной? Шестой, полагаю? Здравствуй, братец.
Кажется, он помнил этот голос еще с детства… но не сразу сообразил, что перед ним стоит его единокровный брат, Ричард Вейл, старший из троих. При виде молодого человека Николасу пришло в голову, что уж очень противно носить одно с ним имя.
Блестящие глаза Ричарда, такие же черные, как у него самого, сверкали… чем? Гневом? Нет, не просто гневом. Бессильной яростью. Ричард Вейл явно несчастлив.
Тем не менее Николас улыбнулся ему.
— Жаль, что память подвела тебя, да еще в столь молодые годы! Я седьмой граф Маунтджой и шестой виконт Ашборо.
— Черт бы тебя побрал! Ты не должен был стать ни тем, ни другим!
— А тебе, Ричард, давно пора повзрослеть.
Ричард задохнулся и судорожно сжал кулаки. Кинжал в живот? Вполне возможно.
Ричард был красив, почти так же хорошо, сложен, как Николас, и достаточно высок, чтобы смотреть на окружающих сверху вниз.
— Я уже мужчина. Мужчина, которым тебе никогда не стать. Меня принимают во всех благородных домах Лондона. В отличие от тебя. Тебе здесь не место. Возвращайся к своим дикарям. Я слышал, что ты прибыл из Китая. Ты ведь там жил, верно?
Николас только улыбнулся в ответ и обратил взор на молодого человека, появившегося рядом с Ричардом.
— Я узнал тебя. Ты Ланселот, верно? Светловолосый невысокий и бледный, с красивыми узкими ладонями и длинными пальцами — типичный образ хрупкого поэта. Что думал их отец о смазливом сыне, точной копии своей матери Миранды?
Маленький, четко очерченный рот капризно искривился.
— Все знают, что меня зовут Ланс.
— Значит, не рыцарь? — насмешливо протянул Николас.
— Не стоит так глупо шутить, сэр. Мне неприятно. Николас поднял темную бровь:
— Я? Ну что ты! Я и не решился бы на такую дерзость. В конце концов, мы родственники.
— Только в силу случайных и неприятных обстоятельств, — отрезал Ричард. — Мы не желаем видеть тебя здесь. Никто не желает видеть тебя здесь.
— Как странно, — беспечно заметил Николас. — Отныне я глава семейства Вейл. Я ваш старший брат. Вам следовало бы приветствовать меня. Наслаждаться моим обществом. Обращаться за советом и помощью.
Ланселот презрительно фыркнул:
— Ты никчемный авантюрист, которому, возможно, место в Ньюгейте.
— Авантюрист? Хм… Неплохо звучит, не находите?
6 
