72 
— Ты только сейчас открыла мне один из своих секретов, Брешия.
И вправду! Что это на нее нашло? Почему так откровенна с волшебником, угрожавшим всему, чем она была и чем могла стать в туманах будущего?
— Может, я просто говорила с собой, думая, что осталась одна?
— Может быть, — согласился он смеясь. — Вижу, как кухарка рубит на столе что-то зеленое. Наверное, Модор теперь питается растениями? Интересно, как такая еда действует на характер?
Брешия озорно хихикнула, и у него сразу стало легче на душе.
Принц продолжал смотреть на черную крепость, чувствуя, как звенит в ушах. Он жаждал добраться до Модора. Стиснуть его шею. Какая подлость — украсть палочку другого волшебника!
— Нам придется войти, — сообщил он — Войти и покончить с этим. Времени почти не осталось.
Брешия стала подниматься по невероятно крутым каменным ступенькам, ведущим к воротам крепости: массивным створкам, окованным железом. Рядом шел невидимый принц.
— Что тебе нужно, женщина? — осведомился сварливый старческий голос.
— Хочу видеть лорда Модора.
— Зачем?
— Если бы я собиралась поговорить с дряхлой развалиной, у которой зубов осталось меньше, чем у моего полуживого кота, может, и ответила бы. Я ведьма. Немедленно открывай ворота, пока не превратила тебя в кувшинку.
— Ха! Здесь нет никаких кувшинок! Им не на чем расти!
— Значит, будешь расти на скале, — пообещала Брешия, видя, что не совсем убедила его. И улыбнулась, когда он объявил:
— Женщина или ведьма, не уважающая старших, ничего не стоит! Пожалуй, оставлю тебя здесь, пока не сгниешь на месте и не скатишься по холму! Ну, что ты об этом думаешь?
— А я покачусь по холму и свалюсь тебе на голову, старая, увядшая кувшинка, пропеченная солнцем и иссохшая без воды. Как тебя зовут, старик?
— Деббин мое имя. Я охраняю ворота по вторникам, и я вовсе не старик. Мужчина в самой поре.
— Поре чего?
Старик погрозил ей кулаком и выкрикнул несколько непристойных ругательств. Брешия учтиво кивнула в ответ. Снова раскрыв рот, он обнаружил, что язык так распух, что вылезает наружу. Деббин начал давиться. Ему хотелось взвыть от ужаса, но он и этого не мог — язык продолжал распухать.
— Если хочешь, чтобы язык снова спрятался за зубы, впусти меня.
Его щеки раздувались, а лицо было краснее заката на западном побережье.
— Впрочем, — продолжала она, — если тебе нравится твой новый язык и впустить меня ты отказываешься, я пошлю тебя в подземный мир, где таких стариков, как ты, поджаривают на огромных дымящих кострах. Демоны любят человеческие языки, по крайней мере я так слышала.
Старик попытался выругаться, но снова подавился. Ворота со скрипом отворились. Брешия улыбнулась ему и растопырила пальцы веером. Язык принял прежние размеры.
— Молодец! — прошептал принц. — Прекрасная мысль!
Она почувствовала, как его губы коснулись мочки ее уха, лизнули, слегка прикусили. Брешия замерла, услышала, как принц задохнулся, а старик выругался, возможно, желая ей оказаться в самом глубоком подземелье Модора. Но говорить громче он боялся, и Брешия, разумеется, это знала.
Она откашлялась и махнула ему рукой.
— Если ты показала все фокусы, на которые способна, — пробормотал принц, — тогда нам пора.
Она фыркнула.
— Или пытаешься произвести на меня впечатление, чтобы я счел тебя достойной быть моей подругой?
— Нет. Гадаю, как ты будешь выглядеть, когда твой язык повиснет ниже подбородка!
— Даже не думай проделать со мной такое! Но тем не менее ловко сделано!
Они вошли в просторный двор, где не было видно ни детей, ни лошадей, ни домашних животных. Одни старики и старухи, молча ковыляющие по камням, согнув плечи, опустив глаза в землю.
— Все это очень странно, — хмыкнул принц, шелестя одеждами. — В них нет никакой магии. Одно отчаяние.
— Ты прав, — кивнула она, — от них ничего не исходит. Они смертны. Но все очень стары. Почему?
Принц не ответил. Только взял ее под руку и повел к высоким дверям башни.
— Они не могут умереть, потому что страдания и бедствия удерживают их на земле, — пояснил он. — Помню, как отец говорил мне, что следовало бы убить мать Модора прежде, чем она легла с демоном и породила этого ублюдка. Грязное пятно на репутации всех волшебников. Жаль, что он не избавил мир от нее.
Она почти видела, как он хмурится.
— Но почему он этого не сделал?
— Насколько мне известно, мать Модора отговорила его, поклялась, что ее сын родится чистым сердцем и душой.
72 
