Особенно,... 
90 
Кстати, директор наш садиться в мой «Раф» теперь брезговал, и стал приезжать на своей личной машине. Это был новенький «Шевроле» цвета мокрого асфальта. Вот вам и руководитель занюханного интерната!
Но у меня даже без Сергей Михайловича разъездов хватало, а потому с бумагами удалось разобраться только на третий день. К этому моменту Терентий Палыч исхитрился сесть на больничный, Наталия Викторовна взяла отпуск за свой счет, а директор постоянно оказывался невероятно занят… Удивительное единодушие!
Кончилось дело тем, что я пригрозил Сергей Михайловичу отправить документы прямо Корюкину. Поймать директора удалось во дворе, когда он в очередной раз собрался уматывать на своем клиноподобном американском авто.
— Завтра, завтра поговорим, Игорь. Прямо с утра. И еще… — он заглушил машину, вышел, открыл багажник и кивнул на большой фанерный ящик. — Сегодня сдашь его в восемь вечера на Московскую товарную. В конце концов, это твоя работа, а не моя. Забирай. Сейчас накладную принесу.
От начальника за версту разило нервозностью и страхом. Это мои зубки чуяли абсолютно точно. Похоже, он собирался сделать «ответный ход». Вот только какой? Если «боевые действия» начались (а именно так, судя по испугу Сергей Михайловича, дело и обстоит), то ящик таит в себе опасность. Какую? Либо там лежит пара килограммов динамита, либо меня рассчитывают задержать на работе и затем отловить на темной безлюдной улице. Бомба маловероятна — в конце концов Сергей Михайлович отнюдь не ирландский террорист. А вот второй вариант…
В первое мгновение появилось трусливое желание просто остаться ночевать в гараже — пересидеть в норке, радуясь своей хитрости — появилось, и пропало. Разве можно победить, прячась, как червяк под трухлявой доской? Нет, я пойду… Они хотят устроить мне сюрприз. Но вот только не знают, с кем имеют дело… и в зубах застучал привычный теплый пульс.
Но вот кому совершенно незачем попадать в эту свару, так это Иришке! А потому я заехал к ней на работу, (в сберкассе она работает, на Моховой) сказал, что задержусь, оставил ключи от квартиры и попросил подождать меня дома. Возможно, это было несколько нахально, но предложить не встречаться сегодня вообще — язык не повернулся.
— Ты только не очень поздно приходи, — попросила она, без возражений прибрав ключи, и чмокнула меня в щеку. Семейная идиллия, да и только! Под любопытными взглядами девиц за стеклянными загородками я притянул ее к себе и крепко поцеловал в губы.
— До вечера.
Затем мой путь лежал к Московскому вокзалу. Если у Сергей Михайловича внезапно прорезался талант пиротехника, то время взрыва наверняка подгадано тому времени, когда я совершенно точно буду в машине — к моменту погрузки. То есть к восьми часам. А значит, где-то от половины восьмого до половины девятого мне лучше погулять вдалеке.
На стоянку перед воротами Московской товарной я заехал примерно в шесть, запер микроавтобус и отправился изучать достопримечательности Александро-Невской лавры. Долго шлялся там между крестами, поводя ушами, как застоявшийся конь и вздрагивая от каждого стука, пока наконец терпение не кончилось. В двадцать часов восемнадцать минут я, чувствуя, как под левой лопаткой разливается холодок, завел машину и въехал в ворота. А через пять минут выпорхнул, как на крыльях, целый и невредимый — мой небольшой ящичек закинули в вагон без очереди.
В девять часов вечера я загнал машину в каретную и закрыл ворота.
Здесь начали одолевать мысли связанные с предстоящим «свиданием». В прошлый раз меня ждало двое салажат… А кто будет на этот раз? И сколько? А зубы мои — оружие одноразовое.
Наше любимое государство относится к своим гражданам точно так же, как властители Небесного Города к рабам или как мясники к баранам. То есть иметь оружие нам запрещено. Возможно, это и правильно: зачем баранам оружие? Вдруг они на бойню идти не захотят? Но вот мне сегодня жертвенным барашком становиться как-то не хотелось…
Потратив несколько минут, я нашел в верхнем ящике верстака нож, оставшийся еще от прежнего хозяина гаража. Грязный, короткий — в длину от силы треть ольхона — но еще острый и с лезвием достаточно толстым, чтобы не согнуться и не сломаться от первого же удара. Это, конечно, не пулемет, но уверенности в себе добавляет.
Свернув из обрывка старой рубашки жгут, я засунул его в горловину бака и вытянул уже пропитанный бензином. Тщательно смыл грязь со своей находки, потом насухо протер чистой ветошью. При этом в голову пришла мысль, что никаких отпечатков на ноже не осталось. Мысль весьма своевременная — зачем мне, если что, милиции свои «пальчики» оставлять? Она ведь не будет разбирать, кто прав, кто виноват. Посадит к себе в кузовок лет на пятнадцать — и вся справедливость. А потому нож я осторожно завернул в газетный рулон и опустил во внутренний карман куртки (рукоять доставала до ключицы, но куртку особо не оттопыривала). Потом взял из шкафа пару хирургических перчаток, натянул на руки. Выклянчил их еще летом у Гриши Капелевича, хотел при ремонте машины пользоваться — зачем руки зря пачкать? Да все жалел как-то. Вот и пригодились. Поверх резиновых перчаток одел свои обычные, кожаные.
90 
