22 
Вот! «В живое тело»! Что же мешает частичкам металла…
«Ожить?… Невыполнение необходимых для этого условий…»
Каких же?
«Во-первых, состав крови… Видишь ли, только в крови одной расы «лунное серебро» может раствориться полностью, теряя малейшие признаки формы и тем самым получая право возникнуть заново: ведь чтобы построить из камней новый дом, нужно сначала очистить с них следы старого раствора… Во-вторых, нельзя получить подарок, прокрадываясь в дом незваным гостем…»
Подарок? Ты так называешь жизнь?
«А как еще ее назвать?…» — Удивляется Мантия. — «Она, конечно, часто бывает предметом торга, но за рыночной суетой забывается главное: мать всегда дарит жизнь своему ребенку, а не одалживает или продает…»
Уговорила. Итак, получить жизнь можно только в дар. Но я никому и ничего не собирался дарить!
«Не собирался… Истинный дар всегда приносится без ведома дарителя, и в этом состоит его величайшая драгоценность…»
Хорошо, допустим. Но я и не приглашал осколки войти в меня! Что скажешь на это?
«О чем ты думал в тот миг, когда разбивал Зеркало?…»
Ни о чем приятном.
«Верно… Ты думал о том, что не существуешь, а это первый шаг к осознанию безграничной свободы, и Зеркало услышало твои мысли… Услышало, потому что само мечтало о разрушении границ… Никогда не представляйся пустым местом, любовь моя: тебя тут же поспешат заполнить. «Лунное серебро» так и поступило, ворвавшись туда, где, по твоим собственным уверениям, ничего не было…»
Ну и дела… Никогда бы не подумал, что из такой нелепости могут возникнуть большие проблемы.
«А так оно всегда и происходит…» — кивок умудренной жизнью особы.
Впредь постараюсь обращаться осторожнее даже с пустячной мыслишкой.
«Умница!… Так вот, гость вошел в пустой дом, но в своем обычном состоянии ты вскоре исторг бы «лунное серебро» из крови, однако…»
Мне пришлось погрузиться в Саван.
«Да… И более ничто не мешало пришельцу воскресать… А кое-что и помогало…»
Что?
«Ты помнишь старую легенду?… Кровь дракона способна исполнять любые желания…»
Ерунда!
«Вовсе нет… Просто никто и никогда не добавлял: любые, кроме его собственных… А чего желает узник? Обрести свободу… И свобода была обретена…»
Угу. За счет моей.
«Ты об этом жалеешь?…» — Вопрос звучит странно: и вкрадчиво, и тревожно.
Жалею? Надо подумать. Соседство с кем-то совершенно чуждым и непонятным пока не принесло мне ничего хорошего, а сегодня… Сегодня едва не стало причиной преступления! Это ведь осколки Зеркала будоражили мою кровь?
«Конечно… «Лунное серебро» помимо прочих своих качеств обладает очень занятной особенностью: оно, не будучи в состоянии стать счастливым, стремится осчастливить того, в чьем теле находится… Конечно, осчастливить в соответствии со своим пониманием, что приводит к печальным последствиям…»
Продолжать не надо: результат я прочувствовал лично. От начала и до конца. Значит, оно так восприняло мои стремления? Будто все, чего мне не хватает, это постельные утехи?
«Уж так-то не упрощай…» — укоризненно насупилась Мантия. — «Твои мысли занимали одиночество и боль, а при виде девочки ты ощутил еще и некоторое родство… Близость ваших положений, которая принесла с собой нежное тепло… Какой должен был последовать вывод?… Нужно вас соединить, чтобы тепла стало больше… Разве не логично?…»
Логично. И совершенно не по-людски.
«А чего ты хотел от куска металла?…» — пожимает плечами Мантия.
Да ничего, собственно. Он больше не будет так… меня осчастливливать?
«Не будет, не волнуйся: ошибка осознана и запомнена…»
Не ошибка. Столкновение разных взглядов на вещи. Я не сержусь: грешно ругать за добрые намерения. Особенно того, кто делает первые шаги в мире. И… Откуда ты знаешь, что он все понял?
«Я могу его слышать…»
А почему я не могу?
«Откуда эта обида? Сам посуди: тебе мало разговоров со мной? Хочешь, чтобы голоса в твоей голове звучали, не переставая?..»
Э-э-э-э… Не хочу.
«То-то… Ничего, если возникнет надобность пообщаться, я переведу…»
А он… тоже меня не слышит напрямую?
«Когда как…»
Кстати! Это «он», «она» или «оно»?
«А ты не догадываешься?… Кто еще, кроме мужчины, будет искать решение проблемы одиночества в слиянии тел?…» — Довольное и неописуемо злорадное хихиканье.
22 
