135 
Во-первых, глухая каменная ограда. Юго-западное побережье — довольно теплое место, и если мэнстьер хотел защитить себя и домочадцев от знойного лета, гораздо полезнее было бы пустить по ажуру кованой решетки лозы вьюнков: и тень обеспечат, и будут радовать глаз яркими кистями цветов. А тут… Голый пыльный камень и снаружи, и внутри, в просторном дворе. Согласен, в качестве заградительных укреплений неплохо, но всю жизнь жить в крепости? Я бы не согласился. Впрочем, это ведь не мой дом, верно?
Во-вторых, стражники, несмотря на жару, потеющие под тяжестью кирас, шлемов, стеганых курток и штанов. Слишком много. Стражников, имею в виду. Для мирного порта да в мирное время — непозволительно много. Хотя, враждебности они не выказали, молчаливо проводив до дверей, стоящий в проеме которых человечек, даже на взгляд кажущийся мокрым и скользким, ласково и донельзя презрительно осведомился, что привело меня к господину мэнсьеру. В ответ я молча раскрыл правую ладонь, усилиями серебряного зверька и Мантии, снабженную Знаком Мастера.
Человечек переменился в лице, добавил в свой голос еще больше меда, невольно заставив задуматься, как эта вязкая патока вообще способна покидать губы, и, торопливо кланяясь, уковылял вглубь дома. А минуту спустя я был препровожден прямиком в кабинет правителя Вэлэссы.
Составлять впечатление о хозяине дома по внешнему виду стен несколько необдуманно, хотя, как правило, редко приводит к выводам, в корне ошибочным. Но, честно говоря, при виде мэнсьера мне стало немножко стыдно, что успел записать незнакомого человека в злодеи.
Сухонький, подвижный, несомненно, пожилой, но очень бодро выглядящий и при этом совершенно не молодящийся, как многие его сверстники. Одет по всем правилам этикета, и даже не расстегнул ворот рубашки, словно готовился к встрече по меньшей мере со своим сюзереном. Седые редкие волосы аккуратно зачесаны назад, увлажнены и приглажены, прозрачные глаза смотрят внимательно и… Нет, не более того: каких-либо чувств в обращенном на меня взгляде я не нашел, и вот это мне не понравилось. Единственный изъян в благообразном старике. Всегда должно быть что-то: симпатия, неприязнь или просто усталое равнодушие, но не их полное отсутствие, говорящее о внутреннем напряжении собеседника.
— Чем могу быть полезен Мастеру? — Склонив голову набок и наметив этим движением вежливый поклон, спросил мэнсьер.
Еще один крохотный повод насторожиться: ни капельки иронии по поводу моего возраста. С чего бы это? Прожитые годы взращивают в человеке досадливую (или же, в лучшем случае, добродушную) снисходительность по отношению ко всем, кто младше. Старичок, не выказывающий в моем отношении ровным счетом никаких эмоций, не может быть лишен упомянутого недостатка. Снисходительны все, без исключения, и старые ворчуны, и мудрецы, но последние сознают собственное несовершенство и старательно его скрывают. Этот же человек ничего не прячет, либо… Он еще не вступил в Игру и только на глаз прикидывает, сколь сильными фигурами располагает противник. Если так, не стоит медлить: сделаю первый ход, а там поглядим.
— Вы управляете небольшим, но весьма уютным и красивым городом, почтенный: Вэлэсса — настоящая жемчужина, хоть и не может похвастать величиной.
— Вы правы, — следует осторожное согласие со стороны мэнсьера.
— В этом городе живет много разных людей… Вы, как управитель, наверняка заинтересованы в их благополучии?
— Разумеется, Мастер.
— О благополучии не только имущества, но и здоровья, не так ли?
— Без сомнения, потому что не будет сильных и здоровых рук, не будет и налогов! — Оживившись, подхватил старичок.
Так, пока идем нога в ногу. Замечательно.
— Полагаю, горожане аккуратны в платежах своему господину?
— Не все, Мастер, не все, — притворный вздох. — Но нерадивые плательщики несут заслуженное наказание.
— А те, кто платит охотно и щедро? Возможно, они получают за свою преданность определенные поощрения?
— К чему вы клоните?
— Например, пай на продажу воды. Чем не выгодно? Особенно в такую жару. Нарасхват ледяная водичка, верно?
— Торговцы не жалуются, — подтвердил мэнсьер, и напряжения в его голосе и взгляде прибавилось настолько, что оно уже не могло спрятаться за безразличием.
Значит, ты замочил лапки, старик. Следовало ожидать. Можно предположить заговор, но следует рассмотреть и более простое объяснение: примитивную жажду наживы. Отравлена вода или нет, дело десятое, когда прямо под носом кругами вышагивает возможность сделать деньги из ничего. И ведь как умно придумано: сам можешь хоть залиться, хоть утопиться, а продавать — ни-ни! Только доверенные и проверенные лица допущены к золотой жиле. Права горожан ни в чем не ущемлены, а приезжие купцы и прочий люд вынуждены тратить кругленькие суммы только на утоление жажды, увеличивая поступления в казну. Рачительный хозяин у Вэлэссы, ничего не скажешь. И упрекнуть-то не за что.
135 
