52 
— Какие изъяны?
— Думаю, для вас не секрет, что ваши подопечные приторговывают ученическими поделками?
— Что с того? Дело молодое, тебе ли не знать, что юности вечно не хватает денег.
Ещё и издеваешься? Ну-ну. Посмотрим, кто будет смеяться последним.
— Насколько мне известно, так поступать запрещено.
Трэммин широко улыбнулся:
— Но так же известно, что пока не поймали за руку...
— Поймали.
Одного слова хватило, чтобы господин старший распорядитель настроился на серьёзный лад:
— Говори яснее!
— Ваш подопечный, именуемый Эвином, посредством своего приятеля продал вот этот амулет.
Дядя взвесил на ладони жемчужину.
— И что? Отличная работа, как и всегда. Выполненная с изящной небрежностью настоящего мастера.
— Вот именно! С небрежностью. Которая стала причиной смерти человека.
— Каким образом?
— Амулет нарушил равновесие нитей охранного заклинания, и оно... сработало.
Трэммин задумчиво прошёлся по комнате.
— Именно амулет?
— Да.
— Ты можешь доказать?
— Если понадобится.
— Так-так-так... — Дядя скрестил руки на груди, глядя на небесные просторы за окном. — И почему же ты не пошёл сразу в Надзорный совет? Почему явился сюда и сломал юноше нос?
Да, можно было бы настрочить донос. И наверное, мне даже подкинули бы пару монет за «добродетельное сотрудничество». Но что произошло бы дальше?
— Потому что не хочу ломать его жизнь. Совет ведь может наложить запрет на чародейство?
Надменный кивок:
— Разумеется. В подобных случаях почти всегда так и происходит.
И человек, в отличие от меня способный творить любое, угодное его воле волшебство, останется калекой до самого Порога. Нет, я не боюсь проклятий на свою голову. Но не хочу, чтобы Эвин испытал то же, что довелось мне, когда прикосновение к чуду закончилось падением в грязь.
Он ещё сможет найти верную дорогу. Особенно, если ему не станут мешать.
— Раз уж вы стали свидетелем всего этого, я хотел бы просить вас...
— О, как сладостно сие звучит: племянник, наконец-то, обращается ко мне со смиренной просьбой!
Хм. Ладно, утрусь на этот раз. Есть дело поважнее, чем обмениваться колкостями.
— Я хотел бы просить вас оставить происшедшее в тайне. Но если возможно, приглядывать за этим юношей. Построже.
— Непременно! А теперь позволь и мне спросить. Почему ты вместо того, чтобы мирно поговорить и объяснить, что к чему, распустил руки? Гораздо действеннее было бы сообщить о...
— Сообщить вам, разумеется?
— Почему бы и нет? Я всегда с радостью принимаю посильное участие в судьбе моих подопечных.
Я знаю, господин распорядитель. И хорошо представляю себе пределы этой самой «радости». Потому не пылал желанием ставить вас в известность.
— К тому же, можно было бы достичь обоюдной выгоды. — Голос дяди становится до неприличия сладким и тягучим. — Твои же действия заставляют думать, что ты попросту не принимал в расчёт...
— И не принимаю.
— Как досадно это слышать! Неужели ты до сих пор ничему не научился? Впрочем, можно ли ожидать глубины ума от того, кто и даром наделён лишь наполовину? Или вернее говорить, обделён.
Можно было бы гневно сверкнуть взглядом. А ещё приятнее было бы расплющить кулаком безупречную красоту дядиного носа. Но господин старший распорядитель — не простой ahnn’ari, и получив увечье, молчать не станет. Тем более, мне нечем его припугнуть по-настоящему. Что ж, пусть смеётся. Мне уже не больно. Почти не больно.
* * *
— Побудешь тут один, ладно?
Я, не поднимая головы, кивнул.
— Далеко собрался?
— Да есть одно дельце... — неопределённо протянул Харти. — Ты же ничего отсюда не стянешь, правда?
— Я похож на вора?
— Да шучу, шучу! На пять минут надо отлучиться, а опись всё равно никуда не денется. Я скоро!
Можешь не торопиться. Мне твоё общество сейчас, что нож в сердце. Особенно неумолкаемая болтовня про всё на свете, начиная с непременных успехов в торговле.
Надо что-то менять в своей жизни и чем скорее, тем лучше. Потому что оставлять всё, как есть, и двигаться вперёд невозможно. Не получается. Потому что я день за днём делаю всё больше... Ошибок? Нет. Глупостей.
Ошибки можно исправлять. Любые. По крайней мере, можно напрячься, засучить рукава, вооружиться знаниями и прочими доступными средствами, с головой уйти в работу, чтобы в конце концов скрасить неприятное впечатление от провала одного намерения воплощением другого. А если очень хорошо постараться и поймать за хвост удачу, может получиться и так, что полностью исправишь свои ляпы. Но как поступать с совершёнными глупостями?
52 
