47 
— В самом деле... Давай её сюда, получишь монету.
Смотрю на гордо вздёрнутый нос и уверенную посадку голову. Долго смотрю. Потом ослабляю захват, и карп, воспользовавшись случаем, выскальзывает из моих пальцев обратно в воду. Возвращается домой.
— Ой, уронил.
— Смеяться вздумал?!
И в мыслях не было. Мне сейчас вообще не до смеха.
— Давно тебе никто не показывал, как господам служить?
— Да ну, пусть его... Мы только теряем время, — попробовал урезонить девицу один из её спутников.
— Хорошо, не станем задерживаться. Ты! — Взмах хлыстом в сторону сопровождающих охоту слуг. — Поучи-ка его!
Каблуки изящных сапожек, выглянувшие из-под юбки, впиваются в лошадиные бока, поднимая животное едва ли не на дыбы, и кавалькада во главе со вспыльчивой предводительницей уносится прочь.
Ярко-жёлтые, синие, изумрудные, алые полотнища ткани над лошадиными крупами. Стая беспечных бабочек. Где-то совсем рядом люди убиты горем, но вам нет никакого дела до чужих бед... Наверное, так и следует жить. И мне пора бы научиться.
— Шутник, значит?
О, мне достался настоящий брат-близнец Дрора. Столь же сосредоточенный на исполнении приказа, пусть и дурацкого. А вот арапник, кольца которого привычно разматывают мозолистые руки, серьёзная вещь, может изуродовать. Или забить до смерти. И хотя подобной задачи перед слугой не ставили, надеяться на пощаду глупо. Потому что властью для того и наделяют, чтобы её пользовались.
— Знаем мы таких шутников... Только они долго не смеются.
С нескрываемым сочувствием вдыхаю и выдыхаю жаркий летний воздух:
— Над тобой не смеяться, а плакать впору.
— Это ещё почему?
— А ходишь по краю, сам того не замечая... Вот-вот ведь оступишься.
Он не понял шутку, потому что я не шутил. Кончик кожаного жала дёрнулся, готовясь взмыть в воздух и добраться до намеченной жертвы.
Почему меня никто никогда не слушает? Предупредил же. По-честному. А помрёт, обижаться будет... Хотя, могут ли мёртвые обижаться на живых?
С кнутом справиться не труднее, чем с ножом. Правда, уйти от удара не получится, но оно мне и ни к чему. Мне нужно поймать, удержать, подтянуть и...
Занавеси колыхнулись едва заметно, но сие обстоятельство следовало списать на везение метателя, а не на умысел, потому что и я сам не взялся бы рассчитать бросок, неспособный потревожить пространство. Соединённые шёлковым шнуром свинцовые шарики, бешено кружась, пронеслись над дорогой, наткнулись на шею моего противника и с весёлым свистом обвились вокруг неё. Мужчина почувствовал неладное слишком поздно, ослабить удавку или подставить под неё пальцы не успел и, спустя вдох, рухнул лицом в траву. Только ли от удушья? Не знаю. Говорят, незаметных глазу способов отправить человека за Порог придумано столько, что хватило бы на всех ныне живущих.
Я немного полюбовался на шею несостоявшегося палача, ядовито синеющую под витками шнура, потом повернулся к своему... м-да, спасителю, как ни крути. Хотя из этих рук я не хотел бы принимать ни жизнь, ни смерть.
— А ты беспокойный, — заметил убийца, поправляя складки лавейлы, сбившейся на сторону во время поспешного броска.
— Как хочу, так и живу.
— Смотри, если пыл не умеришь, долго не протянешь.
— Тебя не спросил!
— О, мы сменили тон? Браво! Неужели я, наконец-то, вижу на твоём лице какие-то человеческие чувства?
Он ещё будет издеваться? Сволочь. Да, я стараюсь мало двигать мышцами, потому что иначе онемение становится заметным для окружающих. А перекошенное лицо никого не красит.
— Что тебе нужно?
Беспечно пожимает плечами:
— Ничего.
— Тогда зачем ты здесь?
— По делу. Я, знаешь ли, тоже заказы беру. Только не на чарование.
— Охотишься на кого-то из этого молодняка? Скатертью дорога.
Убийца тряхнул вороной чёлкой и с деланным возмущением обратился к синей вышине:
— Как низко пал наш мир! Даже простой благодарности за благое дело не дождёшься.
— Я не просил помогать. Сам бы справился.
— Знаю. Только не твоё это призвание, убивать. Да и... Слышал, как говорят? Мастер, проливающий чужую кровь, теряет свой Дар. С каждой капелькой.
— Я не верю в легенды.
Во взгляде, удивлённо вернувшемся с небес на землю, сверкнуло искреннее сожаление:
— А они в тебя? Вдруг да верят? Так что оставь мне моё, а сам делай то, что у тебя хорошо получается!
47 
