123 
Оба сгорели, как свечки. Я как раз сдавал экзамены в Регистр и слышал, как в коридорах Обители шептались о преждевременной кончине юных служек. Разговоров ходило много и разных, но сплетники оказались едины в главной причине: пареньки умерли по вине хозяина. Перетрудились. Износили себя в считанные месяцы. А всё почему? Потому что верили в лучшее. И никто не захотел или не смог рассказать им о тенях, в которые попадаешь, если захочешь спрятаться от жаркого солнца.
Вилдия обернулась, словно почувствовав, что я замедляю шаг больше необходимого.
— Не узнаешь родной приют?
— Нет, dyesi. Здесь всё стало иначе, чем я помню.
На губах женщины появилась смущённая улыбка:
— Рада, что ты заметил.
— Почему?
— Потому что оценить мои труды может только тот, кто видел обе стороны жизни.
Она переступает порог кабинета, а Джер, предупредительно пропуская Смотрительницу вперёд, оборачивается и смотрит на меня с таким выражением в глазах, что хочется отступить и спрятаться за углом коридора. Охотник, нацелившийся на добычу. Хорошо ещё, что невидимый арбалет направлен не в мою сторону, но легче почему-то не становится. Неужели меня заботит судьба колоска, выбранного демоном для кровавой жатвы? Быть того не может. Тогда что заставляет сердце испуганно замирать?
Боюсь, что остро отточенный серп заденет меня? Нет. Боюсь, что отскочит в сторону и ударит по невинным и непричастным. Я смогу уйти от атаки. Смогу отразить, если понадобится. Но моя победа непременно обернётся поражением для кого-то другого. Хорошо, если это будет враг, ненавистный и непримиримый. А если кто-то случайный? Кто-то, из любопытства или по незнанию вставший на нашем пути? Вернее, на моём. Как сказал демон? Я всё теперь делаю сам. Значит, и отвечать буду сам. За всё. Но боги, как же это трудно!
— Так о чём мы собирались побеседовать? — Вилдия расправляет полы мантии, усаживаясь в широкое кресло, пока Джер придирчиво принюхивается к разлитому по бокалам напитку.
— О прошлом, любезная госпожа, только о прошлом.
— А я полагала, приятнее и увлекательнее строить планы на будущее.
Демон сделал глоток и удовлетворённо сощурился:
— В таких разговорах нет смысла, госпожа. Наступающий день не принадлежит нам в ещё большей мере, чем прошедший, но то, что было вчера, мы хотя бы помним. А то, что будет завтра... Оно просто БУДЕТ. Но какое? Не узнаем, пока будущее в свою очередь не станет прошлым.
Смотрительница помолчала, задумчиво переводя взгляд с меня на демона.
— Вы, в самом деле, молочные братья?
— Если судить строго, да, — кивнул Джер. — Мы пили из одного и того же источника, просто один больше, другой меньше.
Врёт? Если вспомнить его собственное утверждение, нет. Впрочем, на сей раз он не сказал и той «правды», которой потчевал Тайану. Вроде бы всё то же самое, и вовсе не то. Даже Вилдия отметила эту странность, но по-своему:
— Вы умеете играть словами, любезный dyen. И судя по тому, как легко это делаете... Занятие прибыльное?
— Не очень. Но на жизнь хватает. А уж на смерть я успел заработать с лихвой!
Вилдия рассмеялась, обмахиваясь веером:
— Маллету повезло, что у него есть такой брат. Жаль только, вас не было рядом с ним в то время, когда...
— Кстати, о времени. — Демон плюхнулся в кресло напротив Смотрительницы. — Я жду подробнейшего рассказа!
— Может быть, сам виновник?.. — Женщина вопросительно посмотрела на меня.
Снова теребить шрамы памяти? Нет ни сил, ни желания.
— Увольте.
— Но ты не возражаешь?
— Против чего? Эта история известна слишком многим, и смысла молчать нет. Никакого.
— Тем более, зритель со стороны порой видит намного больше, чем сам участник представления, — заметил Джер.
Ага. Выпучивает глаза, хлопает ресницами, ахает и охает, но даже не представляет, какие страсти обуревают актёров на сцене.
— Видит? Наверное. Но понимает ли, что именно он видит?
— Сейчас и узнаем! Любезная госпожа усладит наш слух звуками своего чудесного голоса?
Вилдия ещё раз посмотрела на меня, словно ища ответ на ранее заданный вопрос. Не нашла, огорчённо отвела взгляд и приступила к рассказу:
— По древним обычаям и доселе исполняющимся законам маг признаётся совершеннолетним при наступлении двадцати двух лет...
Демон подхватывает:
— А входит в силу чуть раньше, между семнадцатью и девятнадцатью.
123 
