Последние отзывы

  125  

Отметим для себя, что противотанковой бригаде на переднем крае в оборонительной операции делать нечего. Командующий армией вводит противотанковую бригаду в сражение только в самой критической ситуации, когда противник уже прорвал оборону батальона, полков, бригад, дивизий и корпусов, когда возник кризис армейского масштаба и когда направление главного удара противника совершенно четко обозначилось. И это может случиться только далеко в глубине советской обороны. Но бригада генерала Москаленко не армейская и даже не фронтовая. Это бригада РГК — Резерва Главного Командования. В обороне ее можно вводить в сражение, когда оборона армий и даже фронтов уже прорвана и явно обозначился кризис стратегического масштаба. Чтобы стратегический кризис ликвидировать, бригада должна находиться не у границы, а в десятках и даже сотнях километров от границы, там, где стратегический кризис может возникнуть! При подготовке оборонительной операции командиру противотанковой бригады РГК у границ решительно нечего делать. А если готовится грандиозное советское наступление из Львовского выступа в глубину территории противника, то левый фланг самой мощной группировки войск, которая когда-либо до этого создавалась в истории человечества, будет прикрыт Карпатами (и горными армиями, которые там появятся), а правый фланг надо будет прикрыть сверхмощным противотанковым формированием, причем у самой границы. Именно там бригада и находится, и генерал Москаленко по приказу генерала Потапова лично отправляется на рекогносцировку территории противника.

Если кто-то попытается объяснить советские рекогносцировки тем, что Советский Союз готовился к обороне и потому, мол, советские командиры смотрели через границу, я тогда напомню, что в составе советских рекогносцировочных групп было очень много саперов, включая саперов самого высшего класса. Если готовится оборона, то саперу незачем смотреть на местность противника, ему на своей местности работы достаточно, и чем глубже отходишь на свою территорию, тем работы для сапера больше и больше. Но советские саперы почему-то долгими часами рассматривали территорию противника.

Если советские рекогносцировки проводились с оборонительными целями, то их надо было проводить не на границе: километрах в ста от границ, в глубине своей территории, выбрать удобные для обороны рубежи и провести на них рекогносцировки, а потом начать интенсивную подготовку этих рубежей к оборонительным сражениям. После этого всему высшему командному составу следовало отойти на линию старой границы и вновь провести рекогносцировки на этих старых заброшенных рубежах, а затем отойти на линию Днепра и т.д.

А рекогносцировка с пограничных застав — это рекогносцировка для агрессии.

21 июня 1941 года состоялось таинственное заседание Политбюро. Советский историк В. А. Анфилов сообщает: «Руководители коммунистической партии и члены советского правительства в течение дня 21 июня находились в Кремле и решали важнейшие государственные и военные вопросы» (Бессмертный подвиг. С. 185).

Известны только решения по четырем обсуждаемым вопросам, но неизвестно, сколько всего вопросов обсуждалось в тот день и каковы были другие решения.

Вот то, что известно.

21 июня 1941 года решено принять на вооружение Красной Армии подвижную установку залпового огня БМ-13, развернуть серийное производство установок БМ-13 и реактивных снарядов М-13, а также начать формирование частей реактивной артиллерии. В ближайшие недели БМ-13 получит свое неофициальное имя «Катюша».

«21 июня Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о создании на базе западных приграничных военных округов фронтовых объединений» (Генерал-лейтенант П. А. Жилин, член-корреспондент Академии наук СССР. Великая Отечественная война (1941-1945). С. 64).

Это решение в тысячи раз важнее первого. Конечно, фронты существовали и до этого, Политбюро просто задним числом оформляет уже принятые решения, и тем не менее это архиважно: пять фронтов созданы и юридически тайно оформлены не после германского вторжения а до него.

Важность заключается вот в чем. Заседание Политбюро продолжалось весь день и завершилось глубокой ночью. Через несколько часов Жуков звонит Сталину и пытается убедить его в том, что на границе происходит что-то необычное. Этот момент описан многими очевидцами и историками. Нет сомнения, что не только Сталин, но и Молотов, и Жданов, и Берия в возможность германского вторжения отказываются верить. Нежелание верить в германскую агрессию подтверждено всеми действиями Красной Армии: зенитки не стреляют по германским самолетам, советским истребителям запрещено сбивать германские самолеты, у войск Первого эшелона отобраны патроны, а из Генерального штаба сыплются драконовские приказы: на провокации не поддаваться (Жуков и Тимошенко тоже в германскую агрессию не очень верили).

  125