43 
– Вы утверждаете, что у нас нет выбора?
– Да. Поэтому мы должны поторопиться с возвращением в Конец Времени, где вы будете счастливы. Если мы попадем в будущее, где машины времени не такая уж редкость, нам не составит особого труда добраться до цели в несколько прыжков. Однако есть опасность попасть в один из исключительно негостеприимных периодов между 1896 годом и Концом Времени.
– Вы хотите сказать, что у меня нет выхода?
– Совершенно верно.
– Вы никогда не лгали, мистер Карнелиан, – задумчиво улыбнулась Амелия. – Я часто молилась, чтобы вы сделали это хоть раз. Скажу вам откровенно, я смогла бы остаться здесь вечно, если бы не стала опрометчиво болтать о том, что со мной произошло в будущем, и смогла забыть об этом.
– Наверное, так оно и есть. Многие паломники во времени предпочитают умалчивать, что видели в будущем. Я слышал о таких, и, похоже, Время великодушно «позволяет» им оставаться там, где они желают. Как бы там ни было, мало кто может устоять перед соблазном поделиться с ближним. Мы так мало знаем о тех, кто ничего не рассказал. Это может объяснить трещину в теории Морфейла.
– Значит так… я не буду распускать язык и останусь в 1896 году, – решила она. – Гарольд уже мог прийти в себя, и если он подтвердит, что вы похитили меня, с меня снимут подозрения в соучастии. Вы все равно исчезнете, и они никогда не докопаются до истины. Но сейчас нам крайне необходима помощь. – Амелия нахмурилась, когда из-под лодки раздался скрежещущий звук.
– Ага! – воскликнула она. – Какое везение, что нас прибило к берегу.
За узкой песчаной полоской, на которой они высадились, поднимался крутой берег, усыпанный многоцветьем луговых растений.
Пока миссис Андервуд поправляла прическу, глядя на свое отражение в зеркальной глади реки, Джерек увлекся собиранием букета для нее. Желание сорвать самые красивые цветы привело к белому забору, и Джерек не удержался от соблазна заглянуть через него.
В глаза ему бросилась безжизненная равнина, на которой находилось несколько кирпичных строений, украшенных камнем и металлом в стиле рококо. Вдоль зданий струился бурлящий поток, чуть дальше виднелись работающие машины, состоящие из тяжелого центрального цилиндра с десятью очень длинными стержнями. Цилиндры вращались, и вместе с ними вращались и стержни, равно распределяя жидкость над ярко-зеленой равниной. Ясно было, что это сельскохозяйственные роботы. Джерек смутно помнил, что слышал о них в одной из записей, найденной в Руинных Городах. Он вспомнил, что эти роботы существовали во времена Массовой культуры. Поскольку разумные машины были нехарактерны для этой эпохи, Джерек предположил, что нашел экспериментальный полигон для испытания роботов. В зданиях, скорее, всего находилось оборудование для экспериментов. Значит, там были и ученые, сведущие в изготовлении машин времени.
Джерек был взволнован, но, торопясь с радостной новостью к своей любимой, ни на минуту не забывал о самом главном. Помедлив с минуту в ожидании, когда она закончит свой туалет и повернется к нему, он протянул ей букет.
– Лучше поздно, чем никогда, – молвил он. – Эти цветы я собирал для вас.
Амелия колебалась мгновение, потом приняла букет.
– О, мистер Карнелиан! – ее губы дрожали. Джерек внимательно посмотрел на свою любимую.
– Ваши глаза, – спросил он, – что с ними? Вы плеснули водой себе на лицо?
Она кашлянула и приложила пальцы сначала к одному глазу, а затем к другому.
– Да.
– Мне не терпится обрадовать вас, – он показал на берег. – Скоро мы вернемся в Конец Времени, и вы сможете продолжить мое «моральное образование», я соскучился по этим милым «урокам нравственности».
На ее губах заиграла улыбка.
– Иногда мне не дает покоя ваша странная наивность. Сколько раз я говорила, что должна вернуться к Гарольду и переубедить его. Подумайте о нем. Он… он негибкий человек, и, должно быть, находится в этот момент в отчаянии.
– Ладно, если вы хотите вернуться, мы пойдем вместе, и я постараюсь объяснить ему…
– Нет, это невозможно. Для начала мы должны позаботиться о вашей безопасности, а потом я пойду к нему сама…
– Но вы вернетесь?
– Ни за что.
– Даже несмотря на то, что любите меня.
– Да, мистер Карнелиан. Я могу повторить вам то, в чем боялась признаться самой себе. Да, я люблю вас, но что из того? Я видела ваш мир: ваши люди играют в жизнь, ваши эмоции – эмоции актеров, искренние лишь в тот момент, когда они разыгрываются на сцене перед публикой. На какие страдания я обрекла бы себя, оставшись с вами. Мысль о том, что ваша любовь ко мне – не что иное, как сентиментальный самообман, поддерживаемый с настойчивостью – не давала бы мне покоя.
43 
