8 
— И это тоже, но есть вещи пострашнее. Если магия запрещена к использованию в игре, как таковая, а маги в этом смысле находятся вне закона, то впутать в скандал Заклинателей, значит, дать повод к введению новых ограничений и запретов.
Глубина тёмных глаз Кэра наполнилась неподдельным удивлением:
— Тебя это волнует?
— Да, а что такого?
— Никогда бы не заподозрил тебя в заботе о благе Заклинателей. Впрочем, ты ведь с детства прислуживаешь...
Я навис над скорпом, упираясь ладонями в подлокотники.
— Запомни хорошенько: я не прислуживаю. Я служу. Чувствуешь разницу?
— А она имеется?
— Имеется, поверь, и очень даже большая. Но дело не в том, к какому лагерю я принадлежу или хотел бы принадлежать. Подумай сам: кто такие Заклинатели прежде всего? Не по силе, не по возможностям, а по природной принадлежности? Кто они?
Кэр долго смотрел мне в глаза, словно стараясь прочесть в них правильный ответ, потом беспечно выдохнул:
— Маги.
— Вот! И ты считаешь, что если прижмут одних представителей магического сословия, то других оставят в покое? Как же! Под колёса попадут все, не сомневайся! Начнут, конечно, с малого: скажем, с увеличения подушной платы, а вот на чём остановятся и остановятся ли вообще... Даже представлять не буду. Ты хочешь закончить жизнь в новой Войне Туманов[3]? На здоровье! А я не хочу. И раз уж ключи от дверей беды доверены мне, постараюсь сохранить их в неприкосновенности.
— Не преувеличиваешь?
— Нисколько. Конечно, меня вряд ли сдадут в покойную управу: скорее, полоснут по горлу да столкнут в реку, но чем аглис не шутит? Если этот любопытный дяденька захочет принять участие в играх политических, в моём лице у него на руках неслабые козыри.
Скорп расслабился и совсем оплыл в кресле, став похожим на брошенную и забытую хозяйкой куклу.
— Пожалуй, ты прав. Война не нужна ни императору, ни народу империи.
— Но она может начаться.
— Ты же только что обещал уладить всё миром? — В голосе Кэра послышалось ехидство.
— Обещал — сделаю. Но даже способный закончить сражение, не начиная его, полководец всё же должен составить план боевых действий. А для этого мне нужны сведения.
— Какого рода?
— Твоё состояние: причина, развитие, последствия?
Скорп позволил себе потратить немного сил на то, чтобы пошире распахнуть веки:
— Зачем тебе всё это?
— Затем! От любого недуга есть лекарство.
— Кроме одного. Смерти.
Удивительная осведомлённость! Я выпрямился и скрестил руки на груди, принимая позу недовольного нерадивостью школяров учителя:
— Твои личные впечатления меня не интересуют.
— Что так? — Кэр прикрыл один глаз, от чего выражение бледного лица приобрело насмешливый вид.
— Я не шучу. Каким ядом тебя отравили?
— Откуда ты знаешь, что это был именно яд?
— Оттуда! Или отсюда, какая разница?! Хватит играть в прятки! Или скажешь, или...
Искренний интерес:
— Или?
— Её высочество будет предоставлена самой себе. С сегодняшнего же вечера.
Некрасиво шантажировать больного человека? Весьма некрасиво. Непременно буду себя стыдиться, но несколько позже. Когда этот самый больной человек перестанет придуриваться и начнёт отвечать на вопросы.
Я угадал: возможность того, что принцесса останется без присмотра, оказалась достаточной причиной для откровенности.
— Хорошо. Всё равно, ничего не изменится... Видел ту девицу, с причёской, словно кисель? Хорошенько рассмотрел?
— Не слишком.
— А жаль, потому что до сегодняшнего дня считалось, что их больше нет.
— Кого «их»?
— Гаккаров.
Гаккар... Такое впечатление, что я уже мельком слышал это слово. Но где и когда?
— Кто это такие?
Скорп качнул головой:
— Я и сам мало, что знаю. Но эти существа использовались для борьбы с магами. Очень давно, несколько сотен лет назад. И считалось, что они полностью вымерли.
— Конечно, не собственной смертью?
— Конечно, — он попытался улыбнуться, но гримаса получилась грустная. — Их уничтожили после подписания мирного договора. Собственно, уничтожение было одним из условий мира.
— Понятно. Оставим в покое прошлое и вернёмся к настоящему: раз уж сие чудо оказалось рядом с нами, объясни, что именно оно с тобой проделало.
— Я не знаю.
— Как это, не знаешь?!
— Именно, что не знаю, — скорп прижался затылком к спинке кресла. — Всё, что могу сказать: она дохнула в меня.
8 
