Последние отзывы

  106  

Тому Молье на стол вскоре ляжет очередной тухлый завтрак.

И даже если все, что сообщил сейчас Слоуну Роберт Пик, — хитро сфабрикованная ложь, назначение которой заставить семейство перестать лезть с собственным расследованием в обстоятельства смерти Джо Браника, у Слоуна нет возможности это опровергнуть. Заключение экспертизы ограничится непосредственным установлением причины смерти, кабинет вычищен, записка из дела будет устранена. Единственный свидетель — девушка по вызову, которой нет особого доверия, но которая владеет целым арсеналом бомб, чей взрыв способен вырвать множество видных деятелей из их уютного кокона безопасности — при условии, что Слоун найдет эту девушку. Но пока что он даже не знал ее фамилии, Пик не назвал ее, а он не спросил об этом, дабы не вызвать подозрения. Однако...

Записанные телефоны!

Он взглянул на папку. Там ее телефон.

Дверь кабинета отворилась. Пик повернулся лицом к вошедшей женщине в синем костюме с брошью.

— Простите, господин президент. У вас начинается заседание.

Пик взглянул на часы, встал и повел женщину к двери.

— Пожалуйста, скажите им, что я уже иду.

Слоун открыл папку и быстро вытащил оттуда листок с телефонами. Сможет ли он запомнить? Обычно ему это удавалось, но в данном случае надеяться на память и рисковать он не мог. Продолжая одним глазом следить за Пиком, он быстро сложил листок и украдкой сунул его во внутренний карман. Листок оттягивал карман, словно был свинцовым.

Пик повернулся к нему.

— Простите, Джон...

Слоун как ни в чем не бывало вынул руку из кармана, встал.

— Я понимаю. Вы и так потратили на меня уйму времени, благодарю вас.

И он вручил ему папку.

Из папки торчал уголок листка.

Пик открыл ее.

Сердце у Слоуна екнуло. Он протянул руку.

— Спасибо, господин президент. Спасибо вам за все.

Пик выровнял странички и, как показалось, окинул их беглым взглядом, потом закрыл папку и положил ее на письменный стол. Он проводил Слоуна к двери, пожал ему руку.

— Я займусь организацией похорон, — сказал он.

— Наша семья будет вам очень благодарна, — произнес Слоун.

Внутренний голос панически кричал ему: Не высовывайся! Заткнись! Хватит вопросов!

Но у него имелся шанс, возможно последний. И он не мог себе позволить упустить этот шанс.

Не надо! Уходи! Пора уходить!

— Да, чуть не забыл... Мы пытаемся связаться кое с кем, с друзьями и коллегами Джо. Разбираем его вещи, хотим разыскать возможно большее число его знакомых.

— Чем могу вам помочь?

— Мы разыскиваем его товарищей по работе. К примеру, Кэтрин вспомнила об одном его знакомом, чернокожем, с которым он некогда работал.

Глаза Пика блеснули, в непроницаемой маске, которую он сохранял на протяжении всей беседы, обнаружилась едва заметная щель. Он чуть-чуть помедлил.

— Чернокожий... простите...

— Внешность очень запоминающаяся. Кэтрин помнит его прекрасно, а фамилию забыла. Она говорит, что работали они вместе с Джо очень давно, но в последнее время тоже общались.

Пик вытер ладонью рот, но что означал этот жест, было трудно сказать — не то забрезжившее воспоминание, не то озабоченность.

— Общались? И на какой предмет — не знаете?

— Нет. — Он кое-что подозревал и хотел разыграть эту карту. — Знаю только, что Кэтрин сказала, будто они работали на вас, что есть вещи, которые нам знать не полагается, но...

Пик кивнул.

— Правильно... По-моему, я догадался, кого имела в виду Кэтрин, хотя прошло столько времени... тридцать лет...

— Вы знали этого человека?

— Если речь идет о нем. Чарльз Дженкинс.

Есть! Фамилия у Слоуна в кармане!

— Чарльз Дженкинс, — повторил он.

— Да, но боюсь, что Кэтрин ошиблась, Джон.

— Ошиблась?

— Что они общались.

— Правда? Почему вы так думаете? — спросил Слоун, сразу же почувствовав разочарование.

— Потому что Чарльз Дженкинс действительно работал на меня. Это было в начале семидесятых, в Мехико. Но вскоре после того, как он начал на меня работать, мы стали замечать в нем некоторые особенности, странности поведения...

— Странности поведения?

— Чарльз Дженкинс был ветераном войны во Вьетнаме, Джон... словом, стали происходить вещи, весьма для нас огорчительные. По-видимому, пережитое на войне сильно на нем отразилось. Появились галлюцинации, он не всегда умел отличить реальность от воспоминаний времен войны. Он очень страдал от этого.

  106