Последние отзывы

  83  

Он упал на подушки.

— Может обычный стресс вызвать такой сильный приступ мигрени, если при этом из-за душевного смятения совершенно забываешь про еду, но не про питье? И еще спать, спать и спать — тоже мое хобби, хотя бывают моменты, когда не до хобби, то есть не до сна.

— Вполне может быть… Вы много пьете?

Холодная манжета замкнулась вокруг его левого запястья.

— Ну, что вы еще придумали?

— Я хочу измерить ваше давление. По-моему, вы чересчур возбуждены.

— У меня аллергия на такие манжеты, — солгал Тойер. — Кстати, я пью только колу, я ее имел в виду.

— Ой, простите… Может, вам стоит перейти на фруктовые соки, разбавленные минералкой, и на фруктовый чай. Да еще изменить питание. Перейти на бессолевые блюда. Есть группы, которые занимаются совместным приготовлением пищи. Там вы можете с кем-нибудь подружиться. — Врач отстегнул липучку, и Тойер стряхнул с себя манжету.

— Я не ищу бессолевой дружбы.

Голова врача нависла над ним.

— Вы часто что-то забываете?

— Иногда забываю, например, про приличные манеры и хорошее воспитание.

— Вы выглядите неухоженным.

— Довольно! Хватит с меня! — взревел сыщик и властно выпрямился, насколько это было возможно с голым задом.

— Вы уже несколько дней забывали бриться, — словно оправдываясь, возразил врач.

— Я уже тридцать лет забываю бриться. Вам хорошо говорить, вы, кажется, еще не бреетесь.

— И правда, — признался молодой доктор. — Иногда я думаю, что это гормональный сбой… — Он потрогал розовую щеку и внезапно стал маленьким и растерянным.

— Ах, вот оно что. — Тойер спокойно встал с постели — на табурете возле двери он углядел свою одежду. — Такое бывает. Вы сводите людей к химическим процессам и тут же говорите про индивидов. Пожалуй, вы большой оригинал.

От словесной перепалки проснулся старик. Затуманенными мышиными глазками он обвел палату, ища что-то неведомое. Ничего не увидев, он ухватился за исторический якорь своего поколения.

— Хайль Гитлер! — пропищал он на всю палату. Жалкий обломок угасшего сознания.

— Вы серьезно считаете, что я тут поправлюсь? — спросил Тойер у врача.

— Нет, — последовал тихий ответ, — но если вы сейчас уйдете, я настоятельно рекомендую вам явиться в понедельник на прием к профессору Тойеру.

— Что? — воскликнул гаупткомиссар. — К кому? Как его фамилия?

— Да, он Тойер, как и вы. Не ваш родственник?

— У меня вообще нет родственников. Что, его фамилия пишется точно так же, как моя?

— Да-а, но это еще ничего не значит.

— Нет, конечно, только непривычно. Некоторых это смущает, но не меня. И вообще, зачем мне к нему идти? Вы же сказали, что тесты… или там делают другие тесты?

— Нет, но я вам настоятельно рекомендую…

Тойер уже оделся, осталась только обувь. Левый ботинок он так и не нашел. Возможно, эти придурки просто забрали его.

— Значит, мне нужно пойти к своему однофамильцу. Я уже понял. Мне намажут на башку нечто вроде желе и станут изучать кривые, которые будет выписывать мой мозг. Возможно, мне придется лечь в большую трубу, где гул такой, словно в центрифуге для отжима белья. В итоге я увижу свой мозг разрезанным на ломти. Из-за своей мигрени я уже однажды это проделывал. С тех пор не люблю цветную капусту.

— Избегайте кофе, красного вина, шоколада. Никакого жевательного мармелада. Откажитесь от горячих ванн. Движение полезно, но не переутомляйтесь… Не курите ни в коем случае…

— А я-то как раз собирался снова начать. — Тойеру наконец удалось отыскать ботинок и завязать шнурок.

— Вам в любом случае следует поговорить с профессором Тойером. Если нужно, мы вас снова положим в нашу клинику…

— Ведь вам положено так говорить, верно? Потому что вы очень мелкая сошка, да? Перестраховщик, молокосос, верно?

Ответа не последовало. Вместо этого врач закричал вдогонку, когда гаупткомиссар уже бодро шагал по коридору, что он немедленно выпишет ему больничный на неделю и направит его непосредственно работодателю.

Комиссар вышел из клиники легким, пружинистым шагом. Редко ему удавалось одержать такую победу.

Вдыхая прохладный воздух, он наслаждался дорогой домой. Через Нойенгеймское поле с его панорамой старинных университетских зданий, мимо скромных частных домов, потом мимо роскошных вилл. При этом он пересекал улицы, по которым любил прогуливаться покойный Рейстер. И вот его уже нет, как нет и Танненбаха, Брехта; исчез Плазма, Голлер за решеткой, Ратцер там же. Где Хорнунг? Что за новый Тойер? Где — о печаль и сладость моя — Ильдирим? Цикады отбивали морзянку, небо казалось черным и далеким. Если бы ребята подсобили, он бы еще постоял за свое видение проблемы. Совсем немного. А пока что он сделает небольшой крюк, совсем небольшой.

  83