Глава XXXI

ДО СВИДАНИЯ

Спустя примерно две недели, некоторых из персонажей нашей книги можно было видеть на борту парусного судна, следующего из Круазика в Бель-Иль.

С глубоким волнением наш герой рассматривал печальную гряду скал на горизонте, где он провел юность. Его молодая жена, еще более красивая, чем ранее, наблюдала за улыбкой своего супруга, прислушивавшегося к ворчанию Фрике, который разговаривал с Бонларроном.

— Наш король — просто скряга! Не дать нам ни ленты, ни медали, ни даже нескольких монет, чтобы выпить за его здоровье! Черт побери! Как можно называть его Людовиком Великим, хотя он всего лишь высокий!

Солнечные лучи позолотили корабль, когда он под всеми парусами вошел в порт Локмариа. Пушечный выстрел приветствовал его прибытие. В замке сразу же зазвучали барабаны и зазвенели колокола. Высадившись на берег, пассажиры обнаружили гарнизон, выстроившийся на набережной в боевом порядке, но в дулах солдатских мушкетов торчали цветы, а алебарды были украшены лентами. За ними толпились все обитатели острова в праздничных нарядах, женщины и дети держали в руках букеты, мужчины размахивали шапками, и все кричали во весь голос:

— Да здравствует граф! Да здравствует графиня! Да здравствуют наши новые господа!

— Чертовски цивилизованная деревня, — заметил Фрике. — Взгляните, сержант, как девушки стали прихорашиваться при виде нас!

Офицер шагнул вперед со шляпой в руке.

— Могу я видеть господина Жоэля де Локмариа?

— Это я, — столь же вежливо отозвался наш герой.

Вытащив из ножен шпагу, офицер отсалютовал ей, после чего солдаты взяли оружие на караул, а главы гражданского населения приблизились с поклонами.

— Добро пожаловать, граф де Локмариа, губернатор острова и новый владелец поместья, — раздались всеобщие приветствия.

В городской ратуше, куда проводили вновь прибывших, Фрике также ожидали новости. Он был назначен командиром небольшого флота, посылаемого бомбардировать Алжир. Бонларрон отправлялся в ту же экспедицию в чине лейтенанта.

Среди других документов, свидетельствовавших о милостях короля (если только не рассматривать их как возмещение), было письмо от вдовы Скаррон. В нем сообщалось, что ей поручили передать маркизе де Монтеспан королевский приказ, предписывающий той принять монашество. Ее место заняла гувернантка, которой Людовик вручил значительную сумму денег для приобретения маркизата де Ментенон и поддержки себя в этом титуле.

— Скоро я отправлюсь командовать моим флотом! — заявил маленький парижанин, казавшийся выросшим на дюйм в звании адмирала бомбардиров.

— А я буду вас сопровождать, — подхватил Бонларрон, в котором вновь пробудилась любовь к солдатской жизни.

— Ну, а я останусь здесь, — сказал Жоэль, повернувшись к жене, — где находится могила моего отца…

— И дом наших детей, — закончила Аврора, глядя ему в глаза.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

«— Атос, Портос, до скорой встречи. Арамис, прощай навсегда!

От четырех отважных людей, историю которых мы рассказали, остался лишь прах; души их прибрал к себе Бог».

Этими словами Александр Дюма завершает свой роман «Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя», а вместе с ним и всю знаменитую эпопею о мушкетерах. Писатель упоминает, что «странные, неведомые слова», смертельно раненного д'Артаньяна показались удивленным солдатам какой-то каббалистикой», и что хотя они «когда-то обозначали столь многое», но их «теперь, кроме этого умирающего, никто больше не понимал».

Однако, последние фразы романа, если вдуматься, могут поставить в тупик и читателя, хорошо знакомого с историей мушкетеров. В самом деле, коли д'Артаньян рассчитывает на скорую встречу с Атосом и Портосом, то почему он прощается навсегда с Арамисом — глубоким стариком, стоящим на краю могилы? Разве только он считает, что генералу ордена иезуитов, в отличие от трех его друзей, нечего рассчитывать на царствие небесное. Почему Дюма заявляет, что «от четырех отважных людей… остался лишь прах», когда о смерти Арамиса не сказано ни слова? Следует отметить, что подобные несоответствия часты в произведениях Дюма (хотя, возможно, некоторые из них остаются на совести переводчиков — ведь и поныне романы писателя публикуются на русском языке в очень старых переводах, к сожалению, не подвергающихся серьезной научной редакции).

  121