70 
В соларе было сухо и тепло, и все же при каждом порыве ветра лицо Лайонин мрачнело. Она даже не могла выглянуть в окно, поскольку ставни были наглухо заколочены, чтобы защитить дорогие стеклянные окна.
– Я не могу ничего делать! – воскликнула она наконец, откладывая шитье. – Почему они не возвращаются? Иди и спроси Ходдера еще раз, нет ли каких известий?
– Миледи, я только что вернулась. Остров большой, и они должны позаботиться о всех жителях. Кроме того, на всех сторожевых башнях нужно разжечь огонь.
– Но зачем?!
– Чтобы предостеречь корабли, идущие к острову. У мыса Святой Агнессы часто случаются кораблекрушения.
– Кораблекрушения? – тихо пробормотала она, снова садясь.
– Да. И тогда людям лорда Ранулфа приходится идти на мыс и искать выживших.
– Но почему? Разве там никто не живет?
– Конечно, живут, миледи. Но не все так благородны, как лорд Ранулф. – И, видя, что Лайонин не поняла, принялась объяснять: – По закону нашедшие корабль, с которого никто не успел спастись, могут забрать себе весь груз. Если выживет хотя бы один человек, груз будет принадлежать ему, а не тем, кто нашел судно.
– И все же мне неясно, какое отношение это имеет к моему мужу.
– Слишком часто местные жители убивают спасшихся, чтобы не отдавать добычу. Лорд Ранулф присматривает, чтобы этого не случилось.
Лайонин была встревожена.
– Но разве не опасно искать полумертвых людей в такую бурю?!
– Еще как опа…
Кейт вовремя одумалась и осеклась, заметив широко раскрытые, почти безумные глаза госпожи.
– Лорд Ранулф только отдает приказы, – солгала она. – Для него это не так опасно. Есть хорошие гребцы, которые ищут людей.
Лайонин облегченно вздохнула, но шить все-таки не было сил.
– Не думаешь же ты, что случилось кораблекрушение?
– Нет, иначе нам бы сообщили. Весь остров знает, когда гибнет судно, даже если буря не кончилась.
Время тянулось нескончаемо, и Лайонин нервно металась от окна к окну, забывая, что они закрыты. При каждом стуке она подбегала к лестнице, но видела только тьму.
Было уже поздно, когда она услышала хлопанье дверей, голоса людей и слетела вниз, едва касаясь ступеней. И бросилась к Ранулфу, не обращая внимания на мокрую одежду. Он прижал жену к себе, слыша тревожный стук ее сердца.
– Ну вот, я едва не утонул, а ты еще и поливаешь меня слезами, – приговаривал он, целуя ее мокрые щеки. – Пусти меня к очагу, я промерз до костей.
– Брент! Где он? – допытывалась она.
– Его забрал Корбет. Их женщины позаботятся о мальчишке.
Она невольно почувствовала укол ревности, и Ранулф заметил это:
– Тебе меня мало?! Позволишь мне стоять здесь и превращаться в сосульку? Может, мне надо было последовать за пажом?
Она широко улыбнулась и потянула его наверх, гденемедленно отпустила Кейт, после чего быстро помогла Ранулфу стащить набухшую водой одежду и стала растирать его полотенцами. Ходдер принес теплый халат, подбитые мехом домашние туфли, горячее вино, миску с супом и жареных цыплят.
Немного согревшись, Ранулф набросился на еду и питье.
– Редко бывают такие страшные бури, – рассказывал он с полным ртом. – Своими глазами видел, как ветер поднял в воздух пса и пронес несколько ярдов. Брент держался за луку седла обеими руками. Хьюго посадил его перед собой и привязал к седлу поводья пони. Дождь лил такой, что в двух шагах ничего не было видно. Несколько месяцев уйдет на то, чтобы починить крыши. Ты хорошо подготовила замок.
Она снова стала растирать его ноги полотенцем.
– Да, и я рада, что ставни заколочены наглухо. Надеюсь, в море не видно судов?
Он помедлил, обгрызая цыплячью ножку.
– Нет. На всех башнях зажжены огни, и я послал людей на мыс Святой Агнессы. Кто-то немедленно прискачет, если на горизонте покажется судно.
– Тебе обязательно ехать самому? Не можешь никому поручить это дело?
Он недоуменно вскинул брови:
– Нет. Отдавать приказы никто, кроме меня, не имеет права.
Он не успел договорить, как в комнату влетел Герн:
– Кораблекрушение, и крупное! Остальные стражи уже одеваются.
Ранулф вскочил и направился в спальню. Лайонин молча наблюдала, как он вытаскивает одежду из сундуков.
– Ты не можешь послать туда своих людей? Муж повернул к ней лицо, грозное, как сама буря.
– Нет. И больше не смей говорить мне ничего подобного, – рявкнул он, натягивая камизу и толстые шерстяные шоссы.
70 
