105 
Николь рассмеялась.
— Послушать тебя, так вся моя жизнь — это тяжкое бремя. Доктор, дело в том, что я люблю людей, которые меня окружают, и ни за что ни с одним из них не расстанусь.
— Я не говорю, что тебе надо кого-то бросить, — сказал Уэс. — Но ты должна жить в доме за рекой, а стряпать с утра до вечера должна Мэгги, а не ты.
Доктор вынул из кармана трубку и откинулся на спинку стула. Неважно все сложилось у этой очаровательной француженки, — думал он. Этот молодой человек, Уэсли, совершенно справедливо считает, что она заслуживает лучшей доли, чем работать до изнеможения. Раньше он собирался поехать на север, в Бостон, но теперь решил остаться в Виргинии еще на несколько месяцев. Он всегда с сожалением вспоминал, как ее насильно выдали замуж, и чувствовал себя виноватым. Теперь он понял, что должен находиться поблизости на случай, если ей потребуется его помощь.
Николь сняла капюшон и подставила лицо свежему ветру. Она мерно гребла: весла то появлялись из воды, то снова погружались. Снег еще не сошел, почки не набухли, но что-то неуловимое в воздухе предвещало скорый приход весны. Прошло две недели с того дня, как ее посетил доктор. Она улыбнулась, вспомнив, что он обещал помочь ей в случае необходимости. Разве ей может понадобиться его помощь? Ей так хотелось рассказать ему, рассказать всем, что они с Клеем скоро вместе покинут Виргинию.
Все эти месяцы она строила планы. Близнецы и Дженни, конечно, поедут вместе с ними. Ей очень не хотелось оставлять мать, но пока с ней побудет Жерар, а потом, когда у них будет дом, она поселится с ними. Исаак может управлять мельницей, обеспечивая существование Адели и Жерара, а остаток дохода брать себе. Потом, когда Адель приедет к ним с Клеем, мельницу можно будет отдать Исааку и Люку.
О, все должно получиться как нельзя лучше. Вчера Клей прислал ей записку, в которой просил о встрече на поляне. Всю ночь она не могла сомкнуть глаз, мечтая об этом свидании, которое должно стать началом осуществления всех планов.
Она глубоко вдохнула чистый, холодный воздух, уловив запах дыма. Значит, Клей уже здесь. Она бросила веревку в кусты, шагнула на берег и привязала лодку.
Николь бегом устремилась по узкой тропинке. Ее сон стал явью: Клей стоял на поляне, протянув руки ей навстречу. Она подбежала к нему и бросилась в объятия. Он был таким высоким и сильным, грудь его была такой широкой и твердой. Он так крепко прижал ее к себе, что она чуть не задохнулась. Но ей и не хотелось дышать, ей хотелось раствориться в нем, слиться с ним. Хотелось забыть себя и стать частью его.
Он приподнял ее за подбородок, взглянул в лицо. Его глаза были темными, голодными, жадными. Николь почувствовала, что по ее телу разлился огонь. Вот чего ей так недоставало. Она приподнялась на цыпочки и губами впилась ему в губы. Из горла ее вырвался не то смех, не то хриплый стон.
Клей коснулся языком уголков ее рта. У Николь подогнулись колени. Клей засмеялся, уткнувшись в ее шею, подхватил ее на руки и внес в бархатную тьму пещеры.
Их словно охватило безумие. Они были двумя людьми, изголодавшимися друг по другу, неистово алчущими, требующими друг друга. Их тела пожирал огонь страсти, которая требовала выхода, освобождения. В несколько мгновений одежда в полном беспорядке разлетелась по пещере.
Слов не было — говорили их тела, которые сплелись, словно в яростной схватке. Николь выгнулась, закинув голову, в глазах ее мелькали вспышки ослепительного света. Потом она почувствовала сладостные содрогания, улыбнулась и стала постепенно приходить в себя.
— Клей, — прошептала она, — мне так тебя не хватало. Он крепко прижимал ее к себе, обжигая ее ухо горячим дыханием.
— Я люблю тебя. Я очень люблю тебя. — В голосе его звучала печаль.
Николь отодвинулась, потом легла рядом, положив голову на его плечо.
— Сегодня утром я наконец почувствовала приближение весны. Кажется, я всю жизнь ждала этой весны.
Клей перегнулся через нее, потянулся за накидкой и накрыл мехом их обнаженные тела.
Николь томно улыбнулась, потерлась бедром о его ногу. Как это было восхитительно: объятия любимого, блаженство удовлетворенной страсти, ласкающее прикосновение пушистого меха.
— Как здоровье твоей матери? — спросил Клей.
— Ей лучше. Припадки стали реже, и она уже не так кричит. Я очень рада, потому что на близнецов это ужасно действует.
— Николь, я уже говорил, что надо бы отправить их ко мне. У вас слишком тесно.
105 
