Особенно,... 
8 
— Я не причиню тебе вреда. — Мужчина разговаривал с ней так, словно она была напуганным диким зверьком.
"Он глуп или же сошел с ума, если полагает, что я поверю слову Говарда», — подумала Зарид.
Тирль взял ее за плечо и повернул спиной к себе. Затем разрезал веревки, стягивавшие руки Зарид. Когда он поворачивал ее обратно, девушка притворилась, что споткнулась, и одним ловким движением, упав на колено, выхватила нож из сапога и запрятала его в рукав.
— Тебе плохо? — спросил Тирль, помогая ей встать на ноги. — Я боюсь, что люди моего брата были слишком грубы с тобой.
Он вновь положил руки ей на плечи. Затем, словно не в силах совладать с собой, прижал ее к себе и нежно поцеловал в губы.
Зарид пришла в ярость. Ее еще ни разу не целовал мужчина. То, что этот человек, этот дьявол, враг, которого она ненавидела всем сердцем, осмелился коснуться ее, было невыносимо. Она выхватила кинжал из рукава и вонзила ему в грудь.
Тирль сделал шаг назад, посмотрел на кровь, проступившую на его бархатной тунике, и удивленно взглянул на Зарид.
— Смерть Говардам! — воскликнула она и побежала к лошади.
— Ты свободна, — прошептал он. — Я не собирался держать тебя в плену.
Она вскочила в седло и взглянула на Тирля. Он побледнел и кровь из раны потекла сильнее. Зарид тронулась с места и ускакала, низко склонившись к шее коня, пробираясь между деревьев.
Ей нужно как можно скорее разыскать братьев и сообщить им, что она в безопасности. Надо помешать им напасть на Говардов. Любой ценой она должна предотвратить открытую войну.
Только, выехав на опушку леса, она осознала: теперь война между Говардами и Перегринами неизбежна, ведь она, Зарид, только что убила младшего Говарда.
Она продолжала свой путь. Конечно же, он останется жив. Она просто ранила его. Жизненно важные органы не задеты. Или задеты? Перед ней всплыло его побледневшее лицо. Что, если он остался лежать там, умирающий, истекающий кровью? Трое наемников Говарда скажут, что снова Перегрины напали на Говарда. Говарды ответят ударом на удар и, возможно, по вине Зарид ее братья будут убиты. Возможно, уже сейчас Оливер Говард стер с лица земли всех Перегринов.
На опушке Зарид остановила коня. Она должна вернуться, надо проследить, чтобы тот не умер. Но что если он оправится настолько, чтобы вновь захватить ее в плен и доставить к своему брату?
Зарид обхватила руками голову, стараясь привести в порядок свои мысли. Всю жизнь ее братья принимали решения за нее. Она знала, что и Роган, и Сиверн будут так взбешены попыткой Говарда похитить их сестренку, что с радостью уничтожат его. Стоит ли ей возвращаться к братьям и рассказывать им, что произошло? Стоит ли подливать масло в огонь старой вражды и воскрешать былые обиды?
К тому же она сама виновата, что попала в плен. Роган и Сиверн постоянно предупреждали ее, что за стенами замка шныряют ищейки Говарда.
Она должна вернуться. Она не даст этому человеку умереть от потери крови и стать причиной войны. Она отберет у него меч и, если потребуется, свяжет ему руки и ноги, чтобы он не мог справиться с ней. Она должна сделать, все, что в ее силах, чтобы предотвратить войну.
Тирль с грустью смотрел, как девушка ускакала. Он думал, что больше не увидит ее. «Перегринам и Говардам вряд ли удастся столковаться», — думал он с грустной улыбкой.
Он посмотрел на кровь, струившуюся сбоку, и задрал вверх тунику, чтобы осмотреть рану. Нож не причинил ему особого вреда, скользнув по ребрам, и он порадовался, что девушка оказалась не слишком искусным бойцом и не ударила его сильней.
Тирль оглядел поляну. Она взяла его коня. Предполагалось, по-видимому, что он доберется до дома и пешком. Он прикинул в уме, сколько времени потребуется той троице, чтобы встретиться с Оливером, и сколько понадобится Оливеру, чтобы собрать отряд и двинуться на поиски его, Тирля, и его пленника.
Четыре часа, решил Тирль. Через четыре часа его брат будет здесь. До этого времени он мог отдохнуть и дать ране чуть затянуться, чтобы прекратилось кровотечение. Он вытянулся поудобнее и вскоре уснул.
Зарид спешилась и оставила коня неподалеку от поляны. Затем, не выпуская ножа, подкралась туда, где оставила Тирля.
«Мертв», — подумала она, увидев его лежащим на земле. Он умер, и она приехала слишком поздно.
Тирль издалека услышал шаги и по легкости походки догадался, что это беглянка. Он с трудом удержался от улыбки. Это уж слишком не походило на тех жестоких, бесчеловечных монстров, коих живописал его брат. По крайней мере, этот Перегрин не был таким. «Надо притвориться беспомощным, чтобы не спугнуть ее и как можно дольше задержать около себя», — решил он.
8 
