2 
Теперь, конечно, ему хотелось бы узнать, что же Дейв сделал с Самантой — если он действительно с ней что-либо сделал. Но спрашивать он не станет. У него не хватит смелости шагнуть в тот мир, о котором он предпочитал ничего не знать…
— Я не хочу туда ехать, — Саманта опустила взгляд на свои руки. — У меня были другие планы.
— Это же всего один год, — ответил адвокат, повторяя слова Дейва. — А в конце года ты получишь очень кругленькую сумму.
Говоря все это, он внимательно смотрел на Саманту. Молодая женщина, стоящая перед ним, была совсем не похожа на ту прелестную девушку. Она была похожа на старуху. Казалось, она делала все, чтобы скрыть свою женственность. Гладко зачесывала назад свои красивые волосы, почти не пользовалась косметикой, темная, невзрачная одежда скрывала ее фигуру. Но главное, что он понял, — изменилась душа Саманты. В самом деле, уже несколько лет он почти не видел, как она улыбается, и уж совсем не мог припомнить, когда она в последний раз смеялась.
Подойдя к окну, Саманта положила руку на парчовую занавеску. Эти занавеси были последней их с матерью совместной покупкой. Саманта помнила, как они перебрали сотни образцов ткани, пока не нашли идеальный цвет и фактуру.
На заднем дворике росло дерево, которое Саманта посадила вместе с дедом, когда была еще малышкой. А когда ей исполнилось десять, дед Кэл вырезал на стволе крупную надпись «К + С» и сказал при этом, что, пока дерево живет, он и Саманта будут вместе. Повернувшись, она оглядела комнату — комнату, которая была когда-то отцовской. Здесь она сидела у отца на коленях, здесь они всей семьей вместе играли и веселились. В этой комнате Ричард сделал ей предложение.
Она торжественно подошла к большому отцовскому письменном столу и взяла камень, который он использовал как пресс-папье. На его гладкой поверхности детскими неуклюжими буквами с помощью голубой краски была выведена фраза: «Папа, я люблю тебя!» Сделала она это пресс-папье, когда училась в третьем классе…
Отец тайно продал этот дом, чуть ли не со всем содержимым, за две недели до своей смерти, когда Саманта ухаживала за ним и думала, что они стали близки, как никогда раньше. За эти недели у нее не нашлось времени подумать о себе. Хотя отец настойчиво интересовался, чем она собирается заниматься после его смерти. Саманта тогда неохотно ответила, что скорее всего поживет здесь, поучится в колледже, а зарабатывать будет частными уроками, обучая людей обращению с компьютером. И вообще будет делать то, что обычно делают те, кто не обременен ежедневной работой, и чего она не могла себе позволить последние два года. Выслушав ее, отец не вымолвил ни слова, но, очевидно, сказанное ему не понравилось.
Саманта поставила пресс-папье на место и взглянула на адвоката.
— Он не объяснил, почему продал дом?
— Он только сказал, что хочет, чтобы ты провела один год в Нью-Йорке. И попыталась за это время разыскать свою бабушку. Правда, по-моему, твой отец не верил, что она еще жива. Думаю, он хотел, чтобы ты разузнала, куда она уехала после того, как покинула семью. У твоего отца были планы самому порыскать по архивам и выяснить, какова ее судьба, но он…
— Да, он многое не успел из того, что хотел сделать, — довольно резко заметила Саманта. Лицо ее собеседника при этом нахмурилось. — И теперь я должна ее разыскивать вместо отца?
Адвокат нервно откашлялся, прикидывая, как скоро он сможет откланяться, чтобы это не выглядело невежливо.
— Не думаю, чтобы он в буквальном смысле имел в виду, что ты должна начать розыски. Должно быть, он просто беспокоился, что ты останешься в этом доме совсем одна и ни с кем не будешь встречаться. Мне кажется, что так как у твоей матери не было родственников, а со стороны отца из всей семьи осталась лишь его мать, если, конечно, она еще жива, я имею в виду… — Он не стал продолжать.
Саманта отвернулась, чтобы адвокат не видел выражения ее лица. Она не хотела выдать свои чувства, не хотела, чтобы кто-то был свидетелем того, как ей больно от отцовского предательства. Больше всего на свете ей хотелось остаться одной, чтобы этот человек покинул ее дом, захлопнул за собой парадную дверь и исчез навсегда. А самой потом заползти в теплое, темное местечко, закрыть глаза и никогда больше их не открывать. Господи, сколько же страшного способен пережить человек, и есть ли мера его выносливости?
Адвокат вынул связку ключей и положил ее на письменный стол.
2 
