184 
Сразу же опросили всех, кто мог дать хоть какие-то разъяснения по поводу столь странной и неожиданной смерти, в которой, конечно же, будут обвинять Бонапарта, — первая мысль, пришедшая в голову Савари.
Сначала он допросил жандарма, дежурившего в коридоре между камерами Жоржа и Пишегрю. Тот не слышал ночью никакого шума, кроме надсадного кашля генерала около часа утра, но он не мог войти, поскольку сам был заперт, и не хотел из-за кашля будить всю тюрьму. Потом Савари допросил жандарма, который дежурил у окна и мог видеть все, что происходит у Пишегрю, но тот ничего не заметил. Г-н Реаль пришел в отчаяние.
— Хотя все совершенно ясно указывает на самоубийство, — говорил он, — будут говорить, вопреки нашим уверениям в обратном, что, не сумев сломить пленника, его задушили.
В самом деле, так и стали говорить, однако совершенно несправедливо. Ведь это убийство могло сильно повредить расследованию дела Моро.
Убивать Пишегрю не было никакого резона: первый консул связывал с ним проекты, которые, останься он жив, послужили бы собственной популярности консула. Бонапарт, не только помиловав Пишегрю как своего бывшего учителя в Бриенне, но и отправив его с почетной миссией в Кайену, смягчил бы дурной эффект, который произвело бы осуждение Моро.
И уж конечно, тогда, когда Бонапарт ощутил всю тяжесть общественного осуждения, свалившегося на него после расправы над герцогом Энгиенским, ему вряд ли хотелось добавить к этому еще и убийство Пишегрю.
— Подумать только, — воскликнул Бонапарт, вновь увидев Реаля, и ударил кулаком по столу, — ведь он просил для колонизации Гвианы всего лишь шесть миллионов негров и столько же миллионов франков!
ХLIII
СУД
Если полицией были своевременно приняты все меры в отношении Жоржа Кадудаля и муниципальный полицейский Каньоль получил приказ ждать у подножия Сен-Жерменского холма кабриолет под номером 53, который проедет там между семью и восемью часами; если в семь часов он последовал за этим кабриолетом и заметил, что тот остановился у входа в аллею, примыкающую к маленькой фруктовой лавчонке; если в семь тридцать из аллеи вышли четыре человека, среди которых были Жорж и Ле Ридан, если, наконец, вследствие этих точных указаний Жорж был арестован, — то это произошло благодаря тому, что от Лондона до Парижа и от дня прибытия до пятницы 9 марта его ни на час не выпускал из виду самый сообразительный из агентов гражданина Фуше.
Фуше знал, что Кадудаль — не тот человек, который сдается, не пустив в дело пистолет или кинжал, и потому не хотел подвергать опасности своего драгоценного Лиможца, который мог стать жертвой гнева бретонца. Не дожидаясь ответных действий Кадудаля, Фуше велел арестовать его женатым агентам, вместо того чтобы послать на арест холостяка.
Фуше, дожидавшийся сообщения об аресте Кадудаля у себя в кабинете, получил его около половины десятого вечера.
Он позвал Лиможца, ожидавшего в соседней комнате.
— Вы все слышали, — сказал ему Фуше. — Нам осталось взять только Вильнева и Бюрбана.
— Мы арестуем их, когда вы скажете. Мне известно, где они укрываются.
— У нас еще есть время. Только не упускайте их из виду.
— Разве я упустил Жоржа?
— Нет.
— Могу ли я сказать вам, что есть одна вещь, которую вы сами упускаете из виду?
— Я?
— Да.
— Какую же?
— Деньги Жоржа. Когда мы выехали из Лондона, при нем было больше сотни тысяч франков.
— Вы беретесь найти эти деньги?
— Сделаю, что смогу. Но ни одна вещь на свете не исчезает так быстро, как деньги.
— Принимайтесь за поиски сегодня же вечером.
— Могу я рассчитывать на время до завтрашнего вечера, примерно до этого часа?
— Как раз завтра в это же время у меня встреча с первым консулом. Я буду весьма доволен, если смогу ответить на все его вопросы.
Назавтра, в половине десятого вечера, Фуше появился в Тюильри.
Это происходило до незабвенного решения об аресте герцога Энгиенского. Вернувшись к истории ареста Жоржа, мы сделали в нашей истории шаг назад.
Фуше застал первого консула спокойным, почти веселым.
— Отчего вы сами не доложили мне, что взяли Жоржа? — спросил его Бонапарт.
— Надо же оставить хоть что-то другим, — ответил Фуше.
— Вы знаете, как произошел арест?
— Он убил одного из агентов по имени Бюффе и ранил другого, которого зовут Каньоль.
184 
