157 
– А приволок его ко мне в кабинет кто? Светлый Эстелиад?
Кантор недоуменно приостановился с бутылкой в руках и поинтересовался:
– Что такое ляпомет и хваталка?
– Охранные заклинания, – нехотя пояснил Жак. – Так, несерьезные. Для своих. Не опасно и даже не больно, но будешь либо три дня ходить в краске, либо стоять на месте, пока я не вернусь.
– Так ведь Мафей их в два счета взломает!
– Мои? – усмехнулся Жак. – Шутишь! Мои даже мэтр Истран не всегда взломать может. А кто тебе снился, Мафей? Ну не мнись, король мне все равно расскажет.
– Орландо, – пожаловался его высочество, схватил рюмку, которую Кантор налил себе, и, зажав нос пальцами, решительно выпил. – Ох, и гадость…
– Да уж, – съязвил Жак, – не эльфийские вина…
Кантору эльфийские вина пробовать не доводилось, а запах его сейчас мало волновал, и не такое употребляли. Закуски у хозяина никакой не нашлось, он смог предложить бедствующим только свои сигареты, от которых те и не подумали отказываться.
– Ну как, легче? – поинтересовался Жак после второй. Кантор согласно кивнул. Шут вздохнул и грустно сообщил: – А мне – нет. Ну что, Мафей, будешь рассказывать свой сон или попробуешь уснуть и дождешься короля?
– Дождусь Шеллара, – решил Мафей. – Только я все равно не усну.
– Значит, выпей еще, – посоветовал Кантор. Словом, они и не заметили, как опохмел плавно перешел в новую попойку, которой юный эльф выдержал ровно двадцать четыре минуты. После этого он все-таки уснул, свернувшись калачиком на диване и оставив Кантора наедине с измученным страхами королевским шутом. Некоторое время те молча курили, дружно уставившись на огонек свечи. Первым не выдержал Жак, который вообще не отличался особым терпением.
– Что молчишь? – угрюмо спросил он, поправляя расхристанный халат. – Хочется сказать гадость, но неловко, потому как пьем вместе? Ну не стесняйся, я не обижусь. Назови меня трусом, тряпкой, как у вас там, в Мистралии, говорят, «мужиком, который яйца потерял с перепугу»… Можешь говорить, что хочешь, мне начхать. Все равно страшно…
– Да ничего я не скажу, – пожал плечами Кантор. – Такие слова произносят в двух случаях: когда хотят обидеть и унизить, или нужно растормошить и спровоцировать на что-то. Унижать тебя я не хочу, тем более мне кажется, дальше некуда, а сделать ты все равно ничего не можешь. Тем более тебе начхать, как ты выразился. Так что сиди, бойся дальше.
– Я не умею, как вы с Элмаром, – нос к небу и грудью на копья… Или как там в той песне… – вздохнул Жак.
– А что тут уметь? – спросил Кантор. – Думаешь, другим не страшно? Все боятся. И Элмар не исключение. И со мной такое тоже случается, просто мы не закатываем истерики. В этом нет ничего сложного, надо только не терять разума от страха и следить за языком и выражением лица. Тогда никто не догадается, что ты чувствуешь, и не будет считать тебя трусом и тряпкой. Очевидно, тебе совершенно не важно, что о тебе скажут, вот ты и не даешь себе труда скрывать свой страх.
– У меня не получается, даже если стараюсь… Даже когда важно. Советник тогда заметил, что я его боюсь, и принялся по этому поводу развлекаться… ну, ты же помнишь… Я так пытался не подавать виду, что боюсь, думал, отцепится. Все равно не вышло.
– Хочешь совет?
– Показать кому-то два пальца? – невесело усмехнулся Жак.
– Научись ненавидеть.
– Вряд ли. Если уж там не сумел…
«Это верно, – подумал Кантор. – Меня, к примеру, именно там и научили. А то я тоже был такой добрый, жизнерадостный и никакую обиду дольше вечера не помнил…»
Он замолчал, задумался, чем немедленно воспользовался внутренний голос.
«Поговори с ним, – стал подталкивать он. – Ты же давно хотел. Как раз подходящий случай. Он сам начал».
«Отвали!» – огрызнулся Кантор. Исключительно из вредности, ведь побеседовать с Жаком давно собирался. Но слушаться своего бестолкового внутреннего голоса?
«Дурила, пользуйся ситуацией, – не унимался непрошеный советчик. – Обстановка располагающая, смотри: вы сидите, пьете, разговор зашел на нужную тему, Жак, как он сам верно заметил, трепло первосортное…»
– Ну что ты замялся? – Жак тоскливо вздохнул и поднял глаза. – Хочешь поговорить о чем-то, но боишься, что я испугаюсь и закачу истерику? Да ладно, чего уж там…
И Кантор решился.
…Пьяный собеседник – бесценный источник информации. Эту нехитрую истину убежденный трезвенник Амарго не уставал вдалбливать своим подчиненным: и тем, кто информацию добывал, и тем, кто оной обладал. Пьяный человек любого пола совершенно забывает, о чем можно говорить, а что нельзя, ему кажется, что собутыльник – лучший друг, заслуживающий всяческого доверия. Совершенно был прав товарищ Амарго – не напивайтесь, гады, на задании, а то через сутки о нем будет знать вся Мистралия… Несомненно, король тоже читал своему болтливому шуту аналогичную нотацию, но когда это воры-барды были восприимчивы к таким методам воспитания?
157 
