Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
38 
Они забрались под одеяло и молча затихли, прижавшись друг к другу. Потом Диего вдруг сказал:
– Да что мы, в самом деле, как в последний раз… Ничего ведь еще не случилось. Это я так, на всякий случай. От Мафеевых снов еще никто не умер, почему я должен быть первым? Обойдется как-нибудь.
– А что он видел? – спросила Ольга, вспомнив, что сны маленького эльфа действительно предвещали не смерть, но тоже достаточно трагические события, если вспомнить, к примеру, Элмара. – Если это не страшно, почему ты так расстроился?
– В общем, ничего смертельного… Но просто не хочу я всего этого опять, не хочу, мне одного раза хватило с головой. Я и так отлично помню, что такое раскаленное железо, и нет у меня желания освежать в памяти это незабываемое ощущение. Что мне так везет на всякое дерьмо? То ли правда в мире есть некое равновесие, и все отпущенное мне счастье я выбрал за первые двадцать пять лет, а все плохое осталось на потом? Или я грешил слишком много и чересчур нагло, и теперь за это расплачиваюсь? Или прокляла меня какая-нибудь женщина, обойденная моим вниманием, или чей-то ревнивый муж?.. Ольга, да ты что, плачешь? Брось ты это дело, а то я сам заплачу. Все обойдется. Вырвусь как-нибудь. Или сам сбегу, или ребята отобьют… Лишь бы не покалечили. Ольга, если мне яйца отрежут, ты меня не бросишь?
– Но ведь немного фантазии у тебя останется? – улыбнулась сквозь слезы Ольга, вспомнив одно из его изречений.
– А как же! Если, конечно, опять с ума не сойду.
– Диего, а если это все-таки проклятие? Я имею в виду, мое проклятие?
– Нет. Этого не может быть. Я знаю совершенно точно. И не забивай себе голову глупыми предрассудками. Я тебе обещаю, что бы ни случилось, я выдержу все, выживу и вернусь к тебе. У меня есть ты, и… я тебя люблю.
Глава 5
– Поговорил я с ним, – доложил Кантор, с любопытством разглядывая замысловатую конструкцию на столе в лаборатории. – Был убедителен, насколько мог. Не знаю, что из этого выйдет. Он колеблется. Обидел ты его, Амарго. Серьезно обидел. Он теперь решил, что ты собираешься посадить его на трон, как декорацию, и править от его имени. И даже предположил, что ты приказал мне его убить в случае, если он откажется вернуться. Боюсь, тебе долго придется его в этом разубеждать.
– Спасибо, – вздохнул Амарго. – Мне не пришлось его долго убеждать. Я просто снял амулет и позволил ему себя прослушать. Он понял.
– Так он вернулся?
– Вернулся. Сегодня утром, где-то за час до тебя. Сказал, что хотел сначала послать меня куда подальше, но потом смотался на базу, увидел, как его охранники плачут, и не выдержал.
– Надо же! Все-таки проверил, не соврал ли я… – хмыкнул Кантор.
– А что, это ты ему сказал?
– А кто же. Амарго, а ты что, носишь экранирующий амулет? Ты что, тоже стихийный эмпат, как и я?
– Скажешь тоже! Нет, конечно. Я его ношу, чтобы нормально общаться с Пассионарио. Иначе он бы мигом начал из меня веревки вить, а я бы и не заметил. Ты думаешь, почему его публичные выступления дают такой бешеный эффект? Да и сам ты вспомни, с чего вдруг ты взял в ученики первого попавшегося оборванца с улицы, у которого просто хватило наглости попроситься?
– Ты хочешь сказать, он на меня магически воздействовал? Не может быть, он же Силу потерял, он не мог…
– Да при чем тут его Сила? Он мощнейший эмпат, причем не стихийный, как ты, а управляемый. Он может и принимать, когда ему надо, и эманировать по желанию. Он способен вызывать у людей практически любые чувства, на свое усмотрение, а не так, как ты – только то, что чувствуешь сам. В общем, страшный человек. Я подозреваю, сегодня он воспользовался тем, что я снял амулет, и внушил мне такое чувство вины, что я был готов сделать для него, что угодно. К счастью, он попросил меня только о двух вещах – чтобы я не запрещал ему заниматься магией и встречаться с его дамой. Ну, да ладно, пусть занимается. Научился же все-таки телепортироваться, упрямец этакий.
– Странно, – удивился Кантор – Как же он ухитрялся голодать при таких способностях? Да ему бы на каждом углу подавали, стоило только попросить.
Амарго посмотрел на него, как на придурка.
– Кантор, если бы тебе хотелось есть, ты бы стал просить милостыню?
– В крайнем случае – стал бы.
– Так вот и он делал это только в крайнем случае, когда уже совсем невмоготу было. Когда вопрос выживания вставал острее, чем вопросы чести, гордости и прочего. А если бы он на все это плюнул и занялся нищенством профессионально, то озолотился бы.
38 
