Особенно,... 
42 
Страшный день позади, а перед моими глазами все еще Десмонд Фидерстоун, стоящий рядом с могилой. Почему-то даже сейчас от этих воспоминаний меня мороз подирает по коже.
1 НОЯБРЯ.
Как все изменилось! Я знала, что так будет но не до такой же степени. Наверное, я бы очень боялась, если бы не Магнус.
Магнус — это моя жизнь. Он поднимает мне дух. Он делает меня счастливой, заставляет забыть страхи. Я езжу к нему каждый день. Мы строим планы. Он говорит, что теперь осталось совсем недолго до того, как мы поженимся. И тогда мы уедем вместе.
Иногда у меня возникает странное чувство, что какие-то силы пытаются разрушить мое счастье с Магнусом и что для меня планируется что-то еще… Что-то ужасное.
Когда было зачитано завещание отца, я обнаружила, что он был довольно состоятельным человеком. Само по себе дело изготовления карт было процветающим. Им должен был управлять Мастере и его люди. Дело должно было остаться в семье и принадлежало мне. Мне не было необходимости участвовать в нем самой, однако отец хотел, чтобы оно продолжалось. В случае, если я выйду замуж или захочу избавиться от него, дело перейдет в дальнему родственнику Джону Мэллори, и к нему же после моей смерти перейдет дом.
Все это было очень сложно. Мачеха получала вполне приличный доход, однако благосостояние заключалось в семейном деле и доме, а это принадлежало мне.
Условием, оказавшимся для меня особенно тяжелым, была передача опеки надо мной мачехе. Отец объявил, что полностью доверяет суждениям своей супруги и поэтому вверяет заботу о своей дочери ей до тех пор, пока дочь не достигнет двадцати одного года или не выйдет замуж. Он считал, что это лучшее, что он мог сделать в данных обстоятельствах. Его дочь оставалась без материнской опеки до его второй женитьбы. Поэтому он вверяет ее тому, кому безоговорочно доверяет — своей дорогой жене Лоис.
Я подумала: «Отец был просто одурманен ею — с первой минуты, как увидел, и до конца».
Я была крайне раздражена этим условием, однако вначале думала, что это не может на мне как-то отразиться.
А теперь начинают происходить разные вещи. Дом уже не кажется моим домом. В нем есть что-то зловещее. И я знаю, что именно.
Через три-четыре недели после похорон отца снова появился Десмонд Фидерстоун. Когда он зашел, я была в саду с Фредди. Я подняла глаза и увидела его, и мое сердце слегка сжалось от дурного предчувствия, как это всегда бывало при виде его.
— Привет, — сказал Фидерстоун. — Я приехал навестить сироток.
— О, мачеха дома. Я скажу ей, что вы зашли навестить ее.
— Я приехал, чтобы навестить и вас, мисс Энн Элис.
— Благодарю вас, — ответила я. — Однако я уверена, что мачеха захочет знать, что вы пришли.
Я повернулась, чтобы уйти, но он схватил меня за руку.
— Вы по-прежнему намерены держаться недружелюбно, верно?
Я сказала:
— Фредди, пойдем скажем тете Лоис, что у нее гость, хорошо?
Фредди быстро сообразил, в чем дело, кроме того, у него появилась очень трогательная манера заботиться обо мне. Видимо, он уловил мольбу в моем голосе.
— Да, конечно, пойдем.
Он взял меня за руку и потащил к дому. Мы оставили Десмонда Фидерстоуна весьма разочарованно смотреть нам вслед. Так все и началось. Фидерстоун остался на ленч, а потом — обедать. Затем он заявил, что уже слишком поздно уходить. И он остается. Провел у нас следующий день и остался в доме по сию пору. Я не знаю, как мачеха относится к его пребыванию в нашем доме. Иногда мне кажется — ей хочется, чтобы он уехал. Интересно, почему она не скажет ему об этом. Но что меня пугает — это его отношение ко мне. Он явился сюда, чтобы меня преследовать. Если я остаюсь одна в какой-нибудь комнате, он вскоре оказывается там же.
Живя в доме, он может следить за моими передвижениями. Если я выезжаю на верховую прогулку, он оказывается рядом. Я часто беру с собой Фредди. Он мне вроде маленькой дуэньи. У него это очень хорошо получается, и, по-моему, он считает, что должен защищать меня.
Я часто езжу в мастерскую к Магнусу. Иногда мы выезжаем вместе, чтобы позавтракать на природе тем, что привозим с собой. Однажды Десмонд Фидерстоун имел наглость к нам присоединиться.
Он принес в дом новую атмосферу, тревожную, более того — какой-то ужас для меня. Истина заключается в том, что я его боюсь. Да, я по-настоящему боюсь Десмонда Фидерстоуна.
6 НОЯБРЯ.
У меня появилась потребность чаще писать в дневнике.
Такое чувство, словно это друг, которому я могу довериться. У меня по-прежнему тревожное ощущение, что я не могу доверять мачехе, хотя она ласкова со мной и вызывает такую жалость в своем горе. Я часто недоумеваю, почему она не велит Десмонду Фидерстоуну уехать, ибо у меня такое чувство, что ей его пребывание здесь нравится не больше, чем мне. Вчера я видела их вместе. Я выглянула из окна, а они были в саду. У мачехи на руке висела корзина, и она равнодушно собирала последние хризантемы. Фидерстоун что-то говорил ей, и она отвечала довольно сердито. Жаль, что не могла слышать, о чем они говорили.
42 
