Особенно,... 
131 
– Ты слишком серьезно ко всему этому относишься. Ты не знаешь, как я страдал, что отпустил тебя.
– Не обманывай себя. Ты вполне собой доволен. Ты думаешь: «Теперь никакого риска. Она замужем. Теперь никто не задаст вопроса о нашем грехе!»
– Лилит, клянусь тебе...
– О, вы, джентльмены! Вам ничего не стоит поклясться.
Можно было бы отшутиться, но он не мог, разумеется, не видеть, как пылают ее щеки, как сияют глаза и смягчилось выражение рта.
– Уверяю тебя, Лилит, что я не переставал сожалеть о нашей разлуке.
– Что ж, – согласилась она, – может быть, это так и было... отчасти. Тебе хотелось поселить меня в том домике, что ты предлагал, упрятать меня от людских глаз.
– Как ты выражаешься, в грехе... в тайном грехе. А знаешь ли ты, что сделанное тобой куда как безнравственнее?
– Нет, ничего подобного.
– Ты вышла замуж за этого беднягу из чувства досады и оставила его, родив ребенка. Это не грешно, да? Это безупречно нравственно. Ты поступила жестоко, бессердечно и безжалостно. Но давай не тратить больше времени на разговоры о греховности друг друга.
– Ты первый заговорил об этом.
– Ну, довольно об этом. Я тебя люблю. Скажи мне откровенно: как ты относишься к такому заявлению?
– Я думаю, что язык без костей, намерение – вот что важно. Что ты теперь хочешь?
– Ты отлично знаешь, чего я хочу.
– Да... ну а еще? Маленькие домики, чтобы не очень близко, но и не очень далеко?
– Один домик.
– Ну, мне и здесь хорошо.
– Не сомневаюсь, что это так. Аманда устроила это для тебя, верно?
– Возможно, я все устроила сама.
– Не исключено. Но если ты сделаешь так, как я прошу, тебе не придется ждать, пока хозяйка заболеет, чтобы занять ее место. Он будет твоим по праву.
– Я остаюсь здесь.
– Лилит! – Он подошел к ней и обнял ее за плечи. – Ты на самом деле решила порвать со мной?
Она молчала. Когда он был так близко, она могла вести себя вызывающе.
Он поцеловал ее, и тут она забыла о своей язвительности; да и как бы она теперь ни старалась, любая ее дерзость звучала бы нежно-нежно.
* * *
Восхитительным летним вечером Лилит сидела в одной из беседок Креморн-парка. На ней была новая шляпка самой последней моды; еще ни одна из ее шляп не шла ей так, как эта, украшенная голубыми незабудками и розовыми лентами.
Наступали сумерки, и сквозь листья деревьев уже светились китайские фонарики; вдалеке играл оркестр, а в небе время от времени рассыпался фейерверк. Сегодня здесь было очаровательно, но не из-за приятного освещения, тихой музыки и фейерверка, а потому, что рядом сидел Фрит – пылкий, как в первые дни их страстной любви, – он был полон планов относительно их будущего. Сюда они пришли для того, чтобы поговорить свободно.
– Как мы устроимся вместе? – начал он. – Где мы будем встречаться?
Она не ответила и продолжала, широко открыв глаза, смотреть на фонарики среди листвы.
– Не доводи меня до бешенства, – сказал он. – Я же знаю, что для тебя не менее важно, чем для меня, чтобы мы встречались.
– Это неправда.
– Может быть, ты бы предпочла, чтобы я простился и ушел?
– Нет. Я бы предпочла, чтобы ты остался.
– Ты всегда так откровенна, дорогая Лилит.
– Я говорю то, что думаю. А если ты хочешь знать больше о том, что я думаю, то я тебе вот что скажу: я не хочу, чтобы ты уходил, потому что ты мне нравишься. Ты меня забавляешь и волнуешь. Люблю ли? Не знаю. Я теперь не такая влюбчивая, как было когда-то. Когда-то я считала, что мне никто не нужен во всем свете, кроме тебя. Теперь я этого сказать не могу. У меня есть мой мальчик, и я бы тотчас распрощалась с тобой, если бы знала, что от этого ему будет лучше.
– Ну-ну, пожалуйста, не увлекайся ролью самоотверженной матери. Нам всем ясно, что он привлекательный ребенок. Я постараюсь, чтобы у него было все, что ты хочешь.
– Знаешь, это очень любезно с твоей стороны, но ты опоздал. Доктор пообещал дать ему образование и помочь в жизни. Поэтому я должна оставаться в его доме с Амандой. Ни за какие твои посулы не оставлю я своего мальчика.
Он поднялся и переставил свой стул к ее стороне стола; какое-то время они молча сидели в полумраке, он крепко прижал ее к себе.
«Странно, – думала она, – около него я совсем размякаю. Другого такого нет. Но ведь я всегда знала это».
Она сидела не шевелясь, наслаждаясь его близостью и в то же время ликуя от сознания того, что она нужна ему больше, чем он ей.
131 
