112 
– Но это моя вина! – рыдала я. – Вы можете простить меня, но сама я никогда себе этого не прощу.
Король взял меня на руки, как ребенка, и начал говорить о своей огромной любви и привязанности к той, чья глупость нанесла ему такой удар.
Что я могла сделать, чтобы доказать ему свою любовь? Как могла отблагодарить его за то, что он простил мне мое легкомыслие? Каким образом могла я выразить всю силу и глубину своего чувства? Какие особые слова должна была найти?
Я страстно хотела, чтобы мне представилась возможность умереть за него. Но такой возможности не представилось…
Сначала мы даже не поняли толком, сколь ужасное поражение потерпели по моей вине. Теперь все знали о намерениях короля, и от короткого всплеска нашей популярности не осталось и следа. Казалось, на нас ополчились все вокруг. Нет, это неправда. У нас еще было несколько верных друзей. И один из них – лорд Дигби – предложил собрать роту кавалеристов, пуститься в погоню за Пимом и его приспешниками, найти их и арестовать. Но король не позволил этого сделать.
По крайней мере, мы теперь поняли, кто нам друг, а кто враг. Вероломство Люси глубоко потрясло меня, но, оглядываясь назад, я вижу, что более умный человек давно заподозрил бы эту женщину в измене. Почему меня не насторожила ее дружба с Пимом? До чего же я была глупа, если считала, что Люси прикидывается, будто заинтересована Пимом и его делами лишь ради меня! Но куда больше неверности Люси угнетало меня то, что именно я сорвала все планы Карла. Порой мне кажется, что ни один враг не причинил ему столько зла, сколько принесла я, всем сердцем любившая Карла и мечтавшая отдать за него жизнь.
Но, как я уже сказала, мы смогли отделить истинных друзей от ложных. Такие люди, как граф Голланд и граф Эссекс, принесли нам свои извинения и подали в отставку; теперь, наученная горьким опытом, я понимала, что это значит.
Но всерьез мы встревожились, когда улицы запрудила разгневанная толпа. Люди несли знамена, на которых было написано одно слово: «Свобода«. Я не знаю, какой смысл вкладывали в это слово мятежники. Неужели они считали, что под властью суровых пуритан из парламента страна станет более свободной, чем была при короле?
Моя мать уехала, посланник папы тоже отбыл в Рим, чего же еще хотел от нас народ?!
Карл испугался за меня, решив, что именно на меня может обрушить толпа свою ярость. Он сказал, что лучше нам покинуть Уайтхолл, и мы собрались в дорогу.
Поездка эта была ужасной. Мы сидели в раззолоченной карете, в которой совсем недавно катили мимо ликующих толп; теперь же мы видели кругом жуткие, злобные лица, пылавшие гневом глаза, угрожающе сжатые кулаки… Я не знаю, за что эти люди так ненавидели нас.
Как я была рада, когда Вестминстер остался позади и мы увидели зеленые поля, окружавшие Хэмптон! Раньше я так любила этот дворец! Он был прекрасен, как всегда, но навевал теперь воспоминания о цыганке с безумными глазами и о зеркале, которое она держала перед нами.
Внутри дворец оказался темным и мрачным. Никто не вышел, чтобы встретить нас. Наша стража помогла нам выбраться из кареты, и когда мы переступили порог резиденции, на нас пахнуло холодом и затхлостью. В каминах не пылал огонь, у которого мы могли бы согреться, и в покоях наших царило полное запустение.
Всю ночь Карл, я и трое наших детей, Карл, Мэри и Джеймс, дрожали в одной комнате.
– По крайней мере, – сказала я мужу, – мы все вместе.
– Мы не можем оставаться здесь, – ответил он, – завтра нам придется уехать в Виндзор.
Мы так и сделали. И как же радостно было увидеть этот прекрасный замок! Он казался мощным, несокрушимым и по-королевски величественным, что имело для нас в тот момент особое значение. Я была счастлива покинуть холодный и неприветливый Хэмптон; я чувствовала: ни за что и никогда не смогу я снова полюбить его!
– Нам надо быть готовыми ко всему, – заявил король. – Пим и его друзья знают, что я собирался предъявить им обвинение в государственной измене. И теперь они сделают все возможное, чтобы поднять против меня народ. Людям придется сделать выбор: или король, или парламент! Но я верю в своих верноподданных.
– А их – бесчисленное множество! – воскликнул граф Денби. – Мы соберем всех наших сторонников под свои знамена! Ведь люди скоро поймут, какая страшная угроза исходит от пуритан.
– Нам нужны деньги, и мне проще, чем другим, их раздобыть, – выпалила я. – Я уверена, что если мне удастся встретиться с братом, то я смогу убедить его помочь нам.
112 
