109 
Она поднялась и пошла впереди, то и дело оглядываясь, словно желая убедиться, что я следую за ней. Мы достигли той части дома, где находилась злосчастная лестница и остановились на самом ее верху. Я сразу поняла, что имела в виду Майра. Лестница была темной и словно растворялась в скоплении теней. Свет попадал на нее из единственного крохотного оконца, и даже посреди дня его не хватало. Возможно, дело было в том что саму лестницу окутывали мрачные воспоминания и к тому же мы знали – не так давно здесь нашел свою смерть человек.
– Ну вот, мне кажется, – сказала Майра, – что вы меня теперь понимаете.
– Я только что подумала, как мало здесь света.
– Дело не только в этом.
– Вы вспоминаете о том, что здесь произошло.
– Давайте сходим и посмотрим на маленький дом, – предложила Майра. – Я всегда это делаю, когда бываю здесь. Мне очень нравится видеть дом, какой он есть, пусть даже маленький.
Когда мы подошли, она вдруг остановилась и в ужасе воскликнула:
– Смотрите!
Я видела маленькую резную фигурку у подножья лестницы. Мне показалось, что Майра сейчас упадет в обморок, и я подхватила ее.
– Это же всего-навсего обработанный кусок дерева, – сказала я.
– Кто положил сюда эту фигурку?
– Может быть, вернемся к вам в комнату? Вас действительно потрясла эта игрушка.
Майра позволила мне увести ее оттуда. Она дрожала как осиновый лист на ветру. Я уложила ее на диван посидела рядом. Майра держала мою руку, и я не сомневалась – она хочет что-то сказать, но не может заставить себя произнести нужные слова.
– Останьтесь со мной, – попросила она. – Не возвращайтесь сегодня вечером в школу. Проведите здесь ночь – свободных комнат достаточно. Останьтесь.
Я была поражена.
– Но… – начала я.
– Прошу вас, прошу. Умоляю вас. Это так важно для меня.
– Почему, Майра?
– Я чувствую… – Она казалась чрезвычайно возбужденной, ее глаза просили красноречивее слов. Она боится чего-то, подумала я. Я должна поддержать ее. Если я уйду и что-то случится…
Мысленно я снова перебрала все, пытаясь понять что же не так с этим жилищем… лестницей… маленьким домом? Майра пыталась – и, вероятно, ей это удалось – заставить меня почувствовать, что в доме вырвались на свободу злые силы.
Я не могла оставить Майру.
– Я пошлю записку Лилиас и сообщу, что остаюсь у вас на ночь.
– О, как я вам благодарна. Неужели вы вняли моим мольбам? Позвоните в колокольчик. Прошу вас.
Я позвонила, и появилась женщина.
– Любан, приготовьте комнату, – сказала Майра. – На этом этаже, пожалуйста. Мисс Грей остается на ночь.
Любан была стройной, довольно молодой женщиной; кожа ее цветом напоминала черное дерево, а в больших темных глаза, казалось, навеки застыла печаль. Я вспомнила, что она – мать того глухонемого мальчугана, которого я видела во время предыдущего посещения дома Лестранжей, и предположила, что эта печаль может иметь связь с бедой, поразившей ее сына.
– Я должна немедленно отправить записку Лилиас, сказала я.
Майра дала мне перо и бумагу. Я присела и написала:
«Дорогая Лилиас,
Майра попросила меня остаться с нею на ночь. Она нехорошо себя чувствует, и, по-моему, я смогу оказаться ей полезной. Надеюсь, все будет в порядке.
Диана».
Любан взяла записку и заверила, что ее отошлют сразу же.
Я все еще не могла свыкнуться с положением, в котором очутилась. Только получив ответ от Лилиас, я сообразила, что ничего особенного во всем этом, вероятно, нет.
«Конечно, все будет в порядке, – писала она. – Сочувствую Майре. Передай ей мои наилучшие пожелания. Лилиас».
Как обычно, Лилиас и в это дело привнесла спокойную рассудительность.
Тем не менее ночь, проведенная в Рибек-хаусе, выдалась неспокойной. Мы пообедали в комнате Майры, поскольку, сославшись на самочувствие, она попросила об исключении из правил. Роже к нам присоединился. Казалось, он очень обрадовался, увидев меня здесь.
– Просто замечательно, – сказал он, – что вы так любезно согласились остаться с Майрой. Я уверен, Майра, что ты в высшей мере признательна… э-э… Диане.
Почему он как бы запнулся перед тем, как произнести мое имя? Словно знал, что оно – не мое настоящее.
Майра подтвердила, что она признательна и счастлива видеть меня рядом.
– А что это за слабость? – спросил Роже с глубокой обеспокоенностью.
– Ничего страшного. Наверно, я перегрелась. Я еще не привыкла к здешней жаре.
109 
