115 
Ребенок родился в ноябре — девочка, которой дали имя Мэри. Итак, теперь было уже четверо Фицкларенсов и три ее дочки.
Это было счастливое время. Можно было не думать ни о театре, ни о деньгах. Она просто могла немного перевести дух в ожидании того времени, когда можно будет перестать кормить дочку грудью. «Я толстею и становлюсь ленивой, — думала она, — мне скоро придется уйти со сцены, я стала слишком грузной и для «Сорванца» и для Пикля». Ей казалось очень странным, что зрители продолжали любить эти спектакли и ее в них; Было бессмысленно стараться показать им более сложные характеры, хотя Анжелу в «Замке с привидением» они полюбили.
Значительно проще было Саре Сиддонс. Ее роли не требовали юношеской стройности. На самом деле Сара была значительно полнее Дороти, но ее полнота была менее заметна благодаря высокому росту. Однако Королеве трагедии с трудом удавалось встать с кресла без посторонней помощи, и, чтобы не привлекать к этому излишнего внимания зрителей, все дамы, которые в это время находились на сцене, должны были помогать ей подниматься так, словно это какая-то новая мода или именно то, что и было задумано автором пьесы.
Сара была тщеславна сверх меры. Но Дороти сочувствовала ей в связи со смертью ее дочери — девочка умерла от воспаления легких в октябре.
Дочери приехали к Дороти в Буши. Фанни уже исполнилось шестнадцать лет, Доди — одиннадцать и Люси — девять. Фанни всегда ее беспокоила больше всех остальных детей. Может быть, потому, что она была зачата без любви. Дороти часто думала об этом. Если причина именно такова, ей следует уделять Фанни больше внимания, чем остальным. Фанни ее пугала. Может быть, потому, что Дороти не удавалось забыть ее отца? Девочка была не очень сообразительна, не так легко училась, как другие, была тщеславной и эгоистичной.
Четырехлетний Георг встретил своих сводных сестер с восторгом, Доди и Люси обожали его, но Фанни была поглощена только собой и не обращала внимания ни на кого. Маленький Генри постоянно подражал Георгу и тоже выражал радость по поводу приезда девочек.
Самым радостным для Дороти было то, что Уильям никогда больше не выражал неудовольствия по поводу ее встреч с дочерями, но она чувствовала, что он всегда радуется их отъезду. «Это очень хорошо, — думала Дороти, — что он не препятствует их визитам». Эти дни радовали всех, кроме Фанни.
— Мама, — спрашивала она, — почему мы не можем жить здесь? Почему мы должны жить в таком маленьком домике, когда ты с мальчиками живешь в большом, красивом доме? Здесь достаточно места для всех.
Объяснения давались Дороти с трудом.
— Видишь ли, Фанни, этот дом принадлежит их отцу.
— Разве он нам не отчим?
— Да... да.
— Тогда он должен заботиться и о нас тоже.
— Он заботится.
— Но он не хочет, чтобы мы жили здесь.
Как можно было ответить на этот вопрос? Фанни вела себя по отношению к Уильяму не лучшим образом, это ему не нравилось. Ей невозможно было сказать: тебе следует быть особенно внимательной к тому, как ты ведешь себя с герцогом, потому что он сын короля и привык к определенному обращению. Одно дело сын короля, другое — их отчим.
Фанни заявила, что он старый эгоист и не умеет себя вести, что она его ненавидит, потому что он не разрешает маме привезти их всех в Буши. Была еще одна тема, которая очень интересовала Фанни.
— Почему я не могу стать знаменитой артисткой?
— Тебе это не нужно.
— Почему не нужно? Ты ведь стала знаменитой.
— Мне пришлось начать зарабатывать деньги, когда я была еще девочкой, тебе это не нужно.
— Ну и что же я, по-твоему, буду делать?
— Когда ты станешь взрослой, мы устроим в твою честь бал. Я надеюсь, что там ты встретишь человека, которого полюбишь и за которого потом выйдешь замуж. И проживешь с ним счастливую жизнь.
Фанни была удовлетворена, но только временно. Эстер говорила, что Фанни никогда не бывает и не будет довольна. Впрочем, как и сама Эстер, кажется: она тоже предпочла бы жить в Буши.
Сейчас, когда Эстер стала старше, она часто спрашивала себя и Дороти тоже — какую жизнь она прожила? Она всегда прислуживала своей знаменитой сестре и подчинялась ей. Она всегда вынуждена была просить у Дороти деньги на расходы, правда, Дороти никогда не отказывала, если деньги у нее были. Сейчас, однако, она отдавала много денег Уильяму, понимая, что для него и его братьев деньги были просто символом, который переходил из рук в руки, и для них не имело значения, кому на деле они принадлежат.
115 
