142 
— Его недаром тянет к огню, — сказал кентавр.
— Да, ветер холодный.
— Очень холодный. До сих пор нам везло, рейнджер. Так далеко на севере ветру ничего не стоило заморозить нас до костей, и однажды утром мы могли проснуться под толстым слоем снега.
— А нам еще идти и идти на север, — заметил Полуночник.
Смотритель кивнул.
— Да, и хотя скоро зиме конец, весна в Барбакане не то же самое, что в Дундалисе. Я на одно надеюсь: что после взрыва все там изменилось и в воздухе до сих пор плавает столько пыли, что она прикрывает землю, как одеялом. Ты видел, какой странный цвет имеет небо на рассвете и на закате. Может, это пыль смягчила погоду, что зимой, что летом.
В самом деле, как раз в этот момент западный край неба заполыхал красным, словно облака охватил огонь. Полуночник полагал, что кентавр прав. Он уже давно жил на свете, втрое дольше самого старого человека; и ни одно земное создание, даже госпожа Дасслеронд из тол'алфар, не было столь восприимчиво к явлениям природы, как Смотритель. Однако и без него Полуночнику было ясно: сегодняшнее заметное похолодание может означать, что дальше в этом смысле будет только хуже, в особенности когда они начнут подниматься в горы. Может, их обманула необычно теплая зима в Тимберленде? А вдруг перевалы в горах все еще завалены снегом?
— Пошли, — сказал он кентавру. — Пора и нам перекусить.
Смотритель покачал головой.
— Это не для моего брюха, — ответил он. — Да, монстров поблизости нет, но среди деревьев бегает множество всякой другой еды!
С этими словами он поскакал в лес, снимая с плеча огромный лук.
— Держись поблизости! — крикнул ему Элбрайн.
— Боишься невидимых монстров? — насмешливо ответил кентавр.
— Ничего подобного! Но в такую холодную ночь приятно слышать, как Смотритель играет на волынке!
— Услышишь, не сомневайся! — взревел кентавр и скрылся за густыми кустами; слышался лишь зычный голос. — Если только губы у меня не заледенеют от этого проклятого холода!
Сидя на ветке растущего на холме дерева, откуда вся деревня была видна как на ладони, Де'Уннеро сразу понял, что Дундалис сильно отличается от Кертинеллы. Дундалис оказался примерно вдвое меньше, но дело было не в размерах, а в том, что никаких признаков обычной крестьянской деятельности в деревне и вокруг нее не наблюдалось. Никто не расчищал поля, готовя их к весеннему севу, и даже лесоповальные работы не велись.
Здесь, далеко на севере, жизнь еще не вернулась в нормальное русло. Дундалис был больше похож на крепость, чем на мирное селение, и это впечатление лишь усиливалось из-за присутствия Шамуса Килрони с его людьми. Чуть больше десяти домов находились на разных стадиях строительства, а некоторые были уже закончены, но больше всего бросалась в глаза стена вокруг деревни, выше самого высокого человека, вдоль которой все время ходили солдатские патрули. В северной части возвышалась крепость, и там, на самом верху, стояли двое караульных, чьи силуэты отчетливо выделялись на фоне сумеречного неба.
Наверняка дозорные есть и в лесу, хотя и немного. Де'Уннеро ни с кем из них не столкнулся и беспрепятственно подошел почти вплотную к деревне.
Вообще-то в деревне ему делать было нечего, разве что поговорить с Шамусом и, возможно, прихватить его и солдат с собой на север. Спрыгнув с дерева, Де'Уннеро углубился в лес, ломая голову над тем, как встретиться с Шамусом, не дав повода для подозрений никому из возможных друзей Полуночника.
Решение этой проблемы нашлось довольно скоро, когда Де'Уннеро заметил и подслушал разговор двух дозорных. Один был ничем не примечательный невысокий человек, а второй — крупный и грубоватый с виду. По тому, как к нему обращался первый — называя его Томасом, — можно было предположить, что этот последний занимает более высокое положение в деревенской иерархии; и, к радости Де'Уннеро, оба упоминали Шамуса Килрони.
Их беседа подсказала епископу, как лучше заговорить с ними.
Они подскочили от неожиданности, Томас в мгновение ока выхватил меч.
— Успокойся, брат, — сказал Де'Уннеро и поднял руки в знак смирения. — Я просто Божий человек и не враг вам.
Томас опустил меч.
— Как ты тут оказался? И кто ты такой?
— Я сам по себе, — с улыбкой ответил Де'Уннеро. Мужчины обменялись недоверчивыми взглядами. — Епископа Палмариса волнует то, что Тимберленд восстанавливается без участия церкви.
142 
