Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
104 
— Я не могу поверить в это, — сказала я. — Только недавно она писала мне письма.
— Да, тебе будет не хватать ее писем.
— Да, теперь все уже будет по-другому, — кивнула я.
А когда он сел рядом со мной на постели и взял меня за руку, мне показалось, что я, как всегда, слышу ее предупреждающий голос: я не должна печалиться — у меня есть, муж, есть дочь, и я не должна забывать, что Франции нужен наследник престола.
Распорядившись объявить при дворе траур, я сама облачилась в траурную одежду и закрылась в своих апартаментах. Я никого не принимала, за исключением членов королевской семьи, герцогини де Полиньяк и принцессы де Ламбаль. Таким образом, в течение нескольких дней я находилась в отдалении от двора и все это время я постоянно думала о ней.
Когда у меня на приеме был Мерси, он рассказал мне, что слышал о ее кончине. Она очень серьезно болела с середины ноября, и доктора говорили, что она страдает от уплотнения в легких. 29 ноября она сказала прислуге, которая подошла к ее постели: «Это мой последний день на земле, и мои мысли с детьми, которых я оставляю после себя». Всех нас она перечислила по именам, как обычно, простирая руки к небу. А когда очередь дошла до меня, она не переставала шептать: «Мария Антуанетта, королева Франции»— и разрыдалась; плакала долго и горестно.
В течение всего дня она была спокойна и только в восемь часов вечера стала задыхаться. Иосиф, находившийся с ней рядом, прошептал: «Вы очень больны».
— Все кончено, я умираю, Иосиф, — ответила она и подала знак врачам. — Теперь я ухожу, — сказала она. — Молюсь, чтобы вы зажгли поминальную свечку и закрыли мне глаза. — Взглянула на Иосифа, который взял ее за руки, и так умерла.
Глава 15. Мечта сбылась: сын!
Сегодня утром я видела нашего маленького дофина. Он прекрасно выглядит и красив, как ангел. Бурный восторг народа продолжается. На улицах только скрипки, пение и танцы. По-моему, это трогательно, я не знаю более благожелательной нации, чем наша.
Мадам де Бомбаль в письме к мадам Елизавете
Еще раз я оказалась в постели роженицы. Шел октябрь. Миновал почти год со дня смерти матушки. Мне очень не хватало ее писем, которые регулярно приходили в течение десяти лет. Как часто за прошедший год мне хотелось получить их! Как бы мне было приятно сообщить ей, что я забеременела еще раз.
Я мечтала о сыне, но у меня не хватало духу, чтобы думать только об этом. Я не могла любить будущего ребенка больше, чем любила свою маленькую дочку. В своих молитвах я просила:
«Боже, пошли мне сына, но если Ты соблаговолишь послать мне дочь, то и за нее буду Тебе бесконечно благодарна».
На этот раз роды проходили в совершенно другой обстановке. Король сказал, что посторонние допущены не будут, чтобы не подвергать меня опасности, как в прошлый раз. Поэтому присутствовали только члены королевской семьи и шесть моих фрейлин, включая принцессу де Ламбаль, которая также была членом этой семьи, вместе с акушером и врачами.
Схватки начались, когда я проснулась утром — это было 22 октября, — и они были настолько слабенькими, что мне удалось принять ванну. К середине дня боли усилились.
По сравнению с рождением маленькой королевы эти роды были более легкими. Однако, когда ребенок появился на свет, я была в полусознательном состоянии и слишком слаба, чтобы отчетливо понимать происходящее.
Я чувствовала, что вокруг постели стоят люди. Казалось, в комнате царит глубокая тишина, и я побоялась спрашивать о ребенке. Король дал знак, чтобы никто со мной не разговаривал. Он проявлял очень большое беспокойство во время последних недель моей беременности и отдал распоряжение не говорить мне, какого пола новорожденный, поскольку, если он окажется девочкой, то я была бы разочарована, а если это будет дофин, то слишком обрадуюсь. В любом случае волнение может быть вредным для меня после родов.
Вокруг царила тишина, и я подумала, что родилась девочка. Или еще хуже: мертвое дитя. Нет! Я услышала крик младенца. Мне хотелось крикнуть: «Дайте мне моего ребенка. Какая разница, если…»
И тут я увидела короля — в его глазах стояли слезы, казалось, он переполнен радостью.
— Ты видишь, как я спокойна. И не задаю никаких вопросов, — сказала я ему.
— Наследный принц имеет честь представиться, — сказал он прерывающимся голосом.
Сын! Моя мечта сбылась. Я протянула руки, и мне вручили его. Мальчик… очаровательный мальчик!
В спальне и в прилегающих покоях, где ожидали министры и члены нашей семьи, возникло возбуждение. Уже после я слышала, что все присутствовавшие начали обниматься и целоваться. Мне были слышны возгласы: «Дофин! Говорю вам, что это правда. У нас есть дофин!» Даже мои противники были охвачены возбуждением. Мадам Гемене, которой было поручено заботиться о нем, сидела в кресле на колесиках, и он был вручен ей. Ее отвезли в покои, располагавшиеся поблизости, и тотчас же вокруг нее собрались люди, чтобы взглянуть на ребенка. Они хотели дотронуться до него, коснуться шали, в которую он был завернут, или хотя бы дотронуться до кресла, в котором сидела принцесса.
104 
