36 
— Ты варвар, — бросила она и резко встала.
— Да? — Винченцо улыбнулся, тоже поднялся и направился к ней. — Но это, кажется, возбуждает тебя, Эмма, не так ли? — хвастливо проговорил он. — Может, пора тебе научиться приветствовать варварство вместо того, чтобы притворяться, будто оно тебя ужасает.
Ее дыхание стало прерывистым, она смотрела на него, потрясенная тем, что он сказал, и его видением будущего.
— Не подходи ко мне!..
— Я мог бы тебя послушаться, — вкрадчиво проговорил он, — если б ты действительно этого хотела...
Эмма сопротивлялась, но всего пару мгновений, ибо его прикосновение было как спичка, поднесенная к щепке. Она не могла контролировать свою реакцию на него, хотя и издала слабый стон протеста, когда он наклонил голову, чтобы коснуться ее губ.
Дыхание его было теплым, близость пьянящей.
— Почему бы тебе не подумать о моем предложении, Эмма? Неужели это будет так уж плохо, ммм?
Это? Но ведь это не более чем неоспоримое физическое притяжение. Эмма закрыла глаза, не желая, чтобы он увидел в них горячее желание. Но ведь он обращается с ней как с вещью! Собственностью! И так делал всегда!
Винченцо...
Подумай об этом, — хрипло убеждал он. — Нам хорошо вместе. У многих пар нет того, что есть у нас.
У других пар есть совместимость!
Совместимость существует, когда мы не пытаемся выиграть друг у друга очки.
И у других пар есть любовь, разумеется. Но она не может ожидать этого. Не теперь.
А у меня есть выбор? — прошептала она, открыв, наконец, глаза, чтобы заглянуть ему в лицо. — Нет, конечно же. Ты ведешь себя как деспот во всем. Всегда.
Да, у тебя есть выбор в том, как ты предпочитаешь жить, — возразил он. — Можешь вести себя так, будто ты здесь пленница. — Он задумчиво провел кончиками пальцев по мягкому изгибу ее скулы. — А можешь радоваться тому, что мы имеем. Джино. Здоровье. Семью. И достаточно денег, чтобы жизнь не была борьбой.
И перспектива брака без любви... На самом деле у нее нет никакого выбора, да и откуда ему взяться, когда у нее нет ни денег, ни работы? Куда уж ей тягаться с могущественным Винченцо Кардини?
Ей нечего предложить ему в качестве разумного аргумента. Но даже если б и было, простит ли ей Джино когда-нибудь, если она увезет его от всего этого? Не станет ли презирать за то, что поставила свои эгоистичные желания впереди его благополучия?
Она отстранилась от мужа, от соблазна, который, казалось, мог заставить ее сделать все, что угодно.
— Я не могу сейчас думать об этом, — устало проговорила Эмма. — Был тяжелый день.
Тогда пошли в постель.
Я не хочу идти в постель с тобой.
Его губы скривились в насмешливой улыбке.
— А я думаю, хочешь.
Она не должна была желать его после того, как он предъявил ей открытый ультиматум. Но она желала. Да простит ее Бог, желала.
Они едва успели закрыть за собой дверь спальни, как Винченцо потянул жену на пол и овладел с безумной жаждой. Эмма презирала себя за то, что не уступала ему в проявлении страсти, нетерпеливо срывая с него одежду, вскрикнув от наслаждения, когда он вошел в нее.
После они забрались на кровать, но Эмма не могла уснуть. Она лежала без сна почти до рассвета, намеренно отодвинувшись от мужа как можно дальше. Его близость опасна. Его тепло убаюкивает, заставляя думать, что здесь она в безопасности, но это совсем не так.
В тишине ночи Эмма почувствовала, как слеза выкатилась из-под плотно зажмуренных глаз, и поднялась до того, как муж проснулся, быстро одевшись, чтобы он не увидел ее уязвимости. Пусть Винченцо обманом заманил ее сюда и теперь использует всю свою силу и власть, чтобы принудить ее остаться, но она защитит себя. Она позаботится, чтобы сердце ее не было разбито снова, безжалостно растоптанное мужчиной, который не любит ее.
К тому времени, когда Винченцо появился, зевая и потягиваясь, как сытый кот, Эмма была уже в гостиной и играла с Джино. Муж задержался в дверях, и она увидела, как глаза его вопросительно сузились, когда он заметил на столе пустую кофейную чашку.
Bon giorno, bella[6], — пробормотал он.
Привет.
Его взгляд скользнул по ее лицу, такому бледному сегодня утром, с темными кругами под прекрасными глазами.
— Ты рано поднялась, — мягко заметил Винченцо.
Она старалась не замечать суровой красоты его лица, и это легче было сделать, вспомнив его жесткий ультиматум.
36 
