37 
— Да, но все они дальше, чем Гамильтон, а при создавшемся… военном положении не лучше ли сократить время нашей совместной поездки? — огрызнулся он.
— Ты сам объявил эту войну!
— Нет, Скай, это ты вчера пригласила меня переспать, а наутро вскочила и уложила вещи.
— Что ж, я рада, что сделала это, — с гордостью заявила она. — От нашего романа всегда веяло незаконченностью, Ник. Теперь прозвучал последний аккорд. Так что вези меня на Гамильтон. Мне не терпится попасть домой.
Он так и сделал.
Ее глаза были сухими, когда они в напряженном молчании приземлились на острове и когда она вежливо прощалась с Ником. К счастью, ждать отлета пришлось всего двадцать минут.
Они стали чужими. Его темные глаза смотрели жестко и холодно.
Когда она собиралась подняться на борт, он сказал:
— Береги себя, Скай. И не забудь зайти к моей матери.
— Не забуду. Ты тоже береги себя. Прощай, Ник.
Скай отвернулась, спокойная и невозмутимая. Она сохраняла спокойствие во время полета, а когда оказалась в аэропорту Сиднея, поняла, что забыла о своей привычной маскировке и что ей, собственно, нет дела до того, узнает ее кто-нибудь или нет.
Вдруг она заметила мать, с распростертыми объятиями идущую ей навстречу.
— Мама! Ты как здесь оказалась?
— Ник позвонил мне, — объяснила Айрис Белмонт. — Он сказал… он… Ах, Скай, милая, не плачь…
— Мне лучше, мама. Честно, — сообщила Скай за ужином в их ресторане. Она рассказала матери почти все — больше, чем говорила когда-либо.
Зал был полон, и Скай с удовольствием помогала Айрис, которая все еще не нашла шеф-повара.
— А… — мать остановилась, — ты не думаешь, что, может быть, Ник прав? Ведь в самом деле многое вело к вашему примирению.
Скай тепло посмотрела на Айрис.
— Я думаю, ты была права: Ник не так прост, как кажется. Но в одном он ошибается… он не может распоряжаться кем-либо… как ему вздумается.
Миссис Белмонт приняла мудрое решение незаметно для дочери переменить тему:
— Как жаль, что ты скрывала от меня свою боязнь толпы.
— И мне жаль. Я не хотела тревожить тебя и, если честно, пожалуй, не замечала, что мне становится хуже. Но теперь и это уже в прошлом.
— Но ты зайдешь к Маргарет Хантер? — Айрис с беспокойством пристально смотрела на нее. — Я говорила с ней. Она считает, что тебе нельзя оставлять это без внимания и думать, будто все прошло.
Скай вздохнула.
— Может, в другой раз…
— Ну, Скай! — взмолилась мать. — Пожалуйста. Я так ей верю!
— Мама, это очень тяжело, — возразила Скай и с изумлением увидела слезы в глазах матери.
— Дело в том, — волнуясь, сказала Айрис, — что она знает и мою точку зрения на эту историю. Мы долго с ней беседовали.
— Ну… хорошо, — нехотя согласилась Скай. — Но я отложу это на несколько дней.
— А вот и нет, Скай Белмонт. — Айрис встала и потянулась к телефону. — Пойдешь прямо завтра!
Но получилось так, что на следующий день Скай была более чем рада поговорить с кем-нибудь по душам. Она была не только крайне раздражена, но и совершенно не уверена, что впредь сможет выносить бремя славы.
Проснувшись, она увидела утреннюю газету с россыпью фотографий на первой полосе: она с Ником в Кэрнсе, на Лизарде, в зале ожидания аэропорта на Гамильтоне и, самое ужасное, явно заплаканная рядом с матерью в Сиднее. «Почему плакала Скай? — вопрошала подпись. — Примирение с Ником Хантером не состоялось?»
— Не могу поверить! Какая гадость! — возмущенно заявила она Маргарет Хантер, показывая той газету.
— Дорогая… Понимаю, это ужасно, но надо учиться мириться с этим.
— Подскажите мне, как! — в отчаянии взмолилась Скай. — Ник говорил, что мое стремление замаскироваться не… нормально, по я готова на что угодно, лишь бы избежать наблюдения за мной.
— Скай, тут два отдельных вопроса, — мягко сказала Маргарет. — Нарушение неприкосновенности твоей личной жизни совершенно справедливо вызывает в тебе острое раздражение. Но это не то же самое, что болезненный страх перед толпой.
Скай несколько успокоилась.
— Как дела у… Ника? — осторожно спросила Маргарет.
— Отлично… э… — Скай замолчала, вгляделась в женщину, которая могла бы стать ее свекровью, и заметила, что та обеспокоена. — Вы разве… Вы говорите так, будто не знаете…
Маргарет горько усмехнулась.
37 
