72 
Эмма скрещивает руки над огромным животом.
— Вы слишком тесно связаны с этим делом, чтобы сохранять беспристрастность.
— Вздор! — возражаю я. — Это как сказать, что вы не можете вести дело о похищении ребенка, потому что сами готовы родить с минуты на минуту и материнские чувства могут повлиять на объективность ваших решений. Но если я скажу это, то ступлю на тонкий лед, вам не кажется? Вы тут же обвините меня в предвзятости, сексизме и общей архаичности взглядов, не так ли?
— Так, мистер Тэлкотт. Замолчите, пока я лично не засунул кляп вам в рот, — сердится судья. — Я выношу решение, тут и думать нечего. Ваша первостепенная обязанность — защищать клиента, а не невесту Тем не менее штат должен предъявить мне конкретные доказательства давления, оказанного вами на свидетеля, а мисс Вассерштайн этого пока не сделала. Так что вы можете оставаться адвокатом Эндрю Хопкинса, мистер Тэлкотт, но будьте бдительны: я глаз с вас не спущу. Каждый раз, когда вы будете открывать рот, я буду поглаживать свой экземпляр морального кодекса. И если вы хоть раз оступитесь, то и глазом не успеете моргнуть, как я сообщу о вас в Комитет по этическим вопросам. — Судья берет банку арахисового масла. — К черту! — говорит он и запускает два пальца в коричневую массу. — Совещание закончено.
Эмма Вассерштайн встает и роняет свои бумаги. Я наклоняюсь помочь ей.
— Я сломаю тебе шею, педик, — бормочет она.
Я выпрямляюсь, потрясенный.
— Прошу прощения?
Судья следит за нами поверх очков.
— Я сказала: «С возвращением, Эрик», — отвечает Эмма и, улыбнувшись, вперевалку идет к выходу.
Вернувшись домой, я застаю Софи во дворе за покраской кактуса в розовый цвет. У нее еще достаточно маленькие руки, чтобы проводить кисточкой между колючками. Уверен, в этом штате покраска кактуса считается преступлением, но, честно говоря, сейчас я не настроен защищать интересы еще одной родственницы в суде. Припарковав машину у продолговатой жестянки, которая служит нам домом, я ныряю в озеро нестерпимого зноя. Рутэнн с Делией, овеваемые пылью, сидят на нейлоновых складных стульях между трейлерами, а Грета лужицей растеклась у банки с краской.
— Зачем Софи красит кактус?
Делия пожимает плечами.
— Он захотел стать розовым.
— Вот как! — Я присаживаюсь на корточки возле дочери. — И кто это тебе сказал?
— Ну, кто-кто… — протягивает Софи с той тоской, на какую способны только четырехлетние дети. — Магдалена.
— Магдалена?
— Кактус. — Она указывает на растущий в нескольких футах цереус. — Это Руфус, а тот маленький, с белой бородкой, Папа Джо.
Я испытующе смотрю на Рутэнн.
— Это вы дали кактусам имена?
— Конечно, нет! Их родители. — Она подмигивает мне. — В доме есть чай со льдом. Угощайся.
В поисках хотя бы чистой банки из-под варенья я довольно долго брожу среди всевозможных шкафчиков, забитых пуговицами, бусинками и связками сушеных трав, перетянутых лентами сыромятной кожи. Кувшин с чаем обнаруживается на столе. Я набираю полный стакан и уже собираюсь отпить, когда звонит телефон. Трубку я нахожу под гроздью коричневых бананов.
— Алло?
— Здравствуйте. Позовите, пожалуйста, Рутэнн Масавистиву.
— Одну секунду. А кто ее беспокоит?
— Ее беспокоят из онкологического центра «Виргиния Пайпер».
Онкологический центр? Я выхожу на крыльцо.
— Рутэнн, вас к телефону.
Она помогает Софи проникнуть кисточкой в узкую подмышку кактуса.
— Спроси, что им нужно, Сикьятаво. Я занята с нашим маленьким Пикассо.
— Мне кажется, вам лучше самой поговорить с ними.
Вручив кисть Софи, она заходит в трейлер и захлопывает сетчатую дверь. Я даю ей трубку.
— Это из больницы, — тихо говорю я.
Рутэнн долго молча смотрит на меня.
— Вы ошиблись номером! — наконец рявкает она в трубку и жмет кнопку «отбой».
Я уверен, что она сама не заметила, как прикрыла левую грудь рукой, словно птица крылом.
Полагаю, у нас у всех есть свои секреты.
Она смотрит на меня, пока я не наклоняю голову — едва заметно, — тем самым обещая ее не выдать. Когда телефон звонит снова, она наклоняется и выдергивает шнур из розетки.
— Ошиблись номером, — повторяет она.
— Ага, — соглашаюсь я. — Со мной такое происходит постоянно.
В железнодорожном парке МакКормик уже довольно малолюдно, когда мы наконец туда добираемся, а успеваем мы только к заходу солнца. Обширная зона отдыха, включающая в себя игровую площадку, карусель и миниатюрный паровоз, обычно привлекает ребятню детсадовского возраста. Делия пригласила Фица, а я — Рутэнн. Она и здесь достает из необъятной сумки свой заношенный плащ и разворачивает бурную торговлю среди уставших матерей.
72 
